Александр Марков - Сага о Харальде Мореходе

– Это я тебе обещаю, – сказал Патрюг.

На другой день Сигрун приняла веру папаров. После нее так же поступил Харальд и многие другие норманны.

Хёскульд Корабел отказался принять крещение.

– Я больше верю в свои руки и в свою работу, – сказал он. – Бог папаров не сумел погубить Ястреба, а я уверен, что он хотел этого. Пусть лучше все остается по-старому. Да и вам не будет большой пользы от того, что вы сделали.

В самый разгар зимы вышли лохланнахи в море, и было их плавание долгим, трудным и ужасным. Кончилась на корабле еда, и не осталось дров. Весь корабль был засыпан снегом до верхушки мачты, так что казалось, будто плывет сугроб. Лохланнахи выли и стонали от голода, и лязгали зубами от холода, и призывали своих богов, но тщетно. Когда кто-то умирал голодной смертью, остальные бросались на него и пожирали, торопясь, чтобы мясо не остыло, и дрались за каждый кусок.

Воскликнул Гарольд Лохланнах:

– Клянусь, если удастся мне спастись, оставлю я своих злых богов, покаюсь в грехах и приму истинную веру!

Вот увидели лохланнахи камень посреди океана, а на камне старца. Одеждой ему служили его волосы. Обратился к старцу Ниалл, сын Фебала, и спросил его, кто он такой, как попал на этот камень и чем живет, если нет у него ни дома, ни огня, ни лодки, ни скота, ни хлеба. Ответил старец:

– Я Дубтах О'Тул, клирик из святой обители Инис Тера. Девять лет назад отправился я на малой лодочке искать уединенного места для служения богу и безгрешной жизни. привел господь мою лодку к этому камню, и как только я ступил на берег, ветер подхватил лодку и унес на запад. Два дня я провел без пищи, в слезах и молитвах. а на третий день господь даровал мне чудесного лосося. Три года питался я этим лососем, и всё он не кончался. Потом снова не стало у меня еды, и опять два дня я голодал, а на третий день дал мне господь второго лосося. Так повторялось трижды. Вот теперь я как раз доел третьего лосося и пощусь, уповая на господа.

Поклонились лохланнахи святому старцу и поплыли дальше. Вскоре подошли они к лесистому осровку и увидели там корабли и людей.

– Ответь мне, мудрый Ниалл, – сказал Гарольд Лохланнах. – Кто эти люди на острове?

– Нетрудно сказать, – ответил Ниалл, – Ведь это мои братья, святые иноки из Клонмакферта.

– Сойдем на берег, покаемся в грехах и попросим у монахов еды, – сказал Гарольд Лохланнах.

Тогда все разбойники сошли на берег, только Ниалл и Аэд остались на корабле.

– Горько скорбим мы о том, что совершили, – сказал Ниалл. – И стыдно нам показываться на глаза святым инокам.

Монахи приветсвовали лохланнахов и накормили их досыта. Старший из монахов, отец Патрик О'Коннор, сказал, что прощены разбойникам все их грехи, ибо совершили они их по темноте своей и неразумию. Заплакал тогда Гарольд Лохланнах и остальные разбойники, и сказали они, что никак не ожидали милосердия от тех, с кем обошлись так жестоко. И приняли все лохланнахи истинную веру, и в тот же день покаялись и крестились.

Сказала Син:

– Тяжелее всех мои грехи, и едва ли сумею я вымолить прощение. Много невзгод я вынесла за время плавания, но мучения эти я терпела не напрасно, ибо мои глаза наконец открылись, и я поняла, что нет в мире другого бога, равного по мудрости, славе, красоте и величию богу монахов. Если бы было возможно, я с радостью приняла бы крещение, но едва ли моей мечте суждено сбыться.

Сказал Патрик О'Коннор:

– Нет такого греха, которого господь не простил бы покаявшемуся и уверовавшему в него.

И Син тоже крестилась в тот день.

Отец Патрик увидел на корабле Ниалла и Аэда и сказал:

– Рядом с вами эта женщина подобна напроказившему ребенку, а эти разбойники – и вовсе невинные младенцы. Но даже вас мы прощаем, потому что не было в вашем поступке злого умысла, и вашими руками двигала чужая воля.

Обрадовались Ниалл и Аэд великой радостью, и, пав на колени, горячо и с большой страстью возблагодарили отца Патрика.

Все, кто приплыл с Гарольдом Лохланнахом и Син, остались зимовать на островке у монахов. Жили они дружно и без раздоров всю зиму.

Мы долго плыли, не встречая земли. Все мы сильно страдали от холода. Благодарение Господу, мы успели запастись всем необходимым для отшельнической жизни. У нас было даже немного скота и посевное зерно. К несчастью, наше плавание было таким долгим, что к концу его пришлось съесть и овец, и почти все зерно. Но мы решили, что такова воля Всевышнего, и больше сожалели не о том, что в дальнейшем будем лишены хлеба, шерсти и молока, а о том, что сейчас нам больше нечего съесть.