Александр Марков - Сага о Харальде Мореходе

– Я Бриан, сын Фергуса, король клана Туат Фиахрах. Три года назад я лишился земли, и теперь разбойничаю. А помогаю я великану Гарольду Лохланнаху, потому что он мне дороже родного отца, и мы поклялись никогда не оставлять друг друга в беде.

– Поистине, – сказал Диармайд. – Не я самый грешный из королей Ирландии! Ведь я только осадил Клонмакферт, чтобы получить голову Муйредаха, моего врага, а этот человек сам сражается на стороне лиходеев и оборотней, сам помогает кровопийцам и врагам веры Христовой! Уйдем отсюда, о мои верные воины! Ничем уже не поможем мы Клонмакферты и милой Ирландии, ничем не смоем с нее этот позор.

Велел Диармайд своему войску отступать, и ушли они на север в Круахан, и оставили Клонмакферт на растерзание варварам и разбойникам.

Причиной наших бед и на этот раз оказался Муйредах и его бывшие слуги, ныне послушники, Ниалл и Аэд.

За время своего царствования Муйредах привык предаваться плотским утехам, порой грубым и неумеренным, и дух его изнежился и почти не в силах был противостоять дьявольским искушениям. То же самое можно сказать и о его слугах. К несчастью, они слишком короткое время провели в Клонмакферте, и мы, нерадивые монахи, не успели приучить их к смирению и скромности, укротить их гордыню и обуздать распущенность нравов. За это пришлось нам поплатиться сполна, как будет видно из дальнейшего.

Однажды Муйредах, Аэд и Ниалл несли дозор на восточной стене, недалеко от ворот. Глубокой ночью подошла к стене некая дева, и показалась она Муйредаху необычайно красивой, хоть и непонятно, что уж там он мог разглядеть в потемках и с большой высоты.

– Кто ты, прекрасная дева? – спросил Муйредах.

– Я Син, дочь Хакена. Я приплыла из Норвегии вместе с разбойниками.

При виде сей девы Муйредаха и его слуг охватило греховное вожделение; попали они в дьявольские сети, и, не слоушая голоса разума, сами очертя голову кинулись навстречу гибели. Стали они просить деву, чтобы она вошла в монастырь и возлегла с ними. Так просили они ее и умоляли, забыв о смирении и долге и нисколько не заботясь о добром имени послушника Клонмакферта, до тех пор, пока дева не согласилась на их уговоры.

– Я возлягу с вами, – сказала она, – Если вы дадите мне золота и самоцветов из монастырской сокровищницы.

– Мы дадим тебе все, что ты пожелаешь, – сказали горе-послушники, подлые слуги сатаны Муйредах, Ниалл и Аэд.

– Догда будьте готовы завтрашней ночью открыть ворота, – сказала Син.

На другой день Муйредах и его бывшие слуги попросились держать ночью дозор у ворот. В условленный час они открыли засовы, чтобы впустить чужеземную блудницу и утолить свою похоть. Но когда ворота открылись, не юная красотка бросилась в их объятья, а грозные и беспощадные норвежские воины сбили их с ног, не дав опомниться. Главарь разбойников Гарольдиус хотел убить всех троих, но коварная Син за них заступилась. Их связали и оставили лежать у ворот.

Язычники тем временем устремились в монастырь. Произошло все это так внезапно, что многие монахи не успели даже вооружиться. Разбойники врывались в храмы и кельи, и грабили, жгли и убивали всю ночь. Никому не было от них пощады, и погибли тогда все иноки, и сам отец Брандан пал геройской смертью, защищая алтарь храма святого Патрика.

Лишь тридцать девять монахов сумели уцелеть в этой кровавой бойне. Они спрятались в глубоком подвале в скриптории и просидели там до середины дня. Я, Патрик О'Коннор, прятался там вместе с остальными. Наконец наверху смолкли вопли истязаемых братьев, и слышны были только пьяные, глумливые крики норвежцев, праздновавших победу.

Горько мы скорбели о павших и о милой нашей обители, и проклинали трусливого Диармайда, не пришедшего нам на помощь в сей страшный час. Вскипела в нас ненависть к проклятым варварам. Мы вышли из подвала и, призвав Господа, напали со всей яростью на пирующих язычников. Никто из нас уже не думал о смерти, и многих мы убили, мстя за поруганные святыни и непорочную кровь святых иноков.

Пробившись к воротам, мы увидели на земле связанных Муйредаха, Аэда и Ниалла, подлых предателей, погубивших ради своей необузданной похоти наш славный, прекрасный монастырь. Охватил тогда меня праведный гнев, и я подбежал к Муйредаху и отрубил ему голову, оборвав эту греховную, жалкую жизнь. Хотел я и двух других отправить вслед за первым, но варвары уже настигали нас, и мы поспешили к берегу. Там мы сели в лодки и, добравшись до островка, спешно спустили на воду свои корабли, приготовленные для дальнего плавания. Мы сразу же подняли паруса и с попутным ветром поплыли на юг.