Олег Михайлов - Проконсул Кавказа (Генерал Ермолов)

– Не от Наполеона следует ожидать безрассудной решительности, – говорил Ермолов. – Позиции нашей армии выгодны, а неприятель никогда не решится принять бой в городе, имея позади неудобные спуски к реке, пагубные в случае неудачи, и мосты, на которые нацелены наши пушки. Армия наша превосходит неприятеля в силах. Кавалерия свежа и в хорошем состоянии, а у французов большой в ней недостаток…

– Голубчик, все равно надобно идти, – возразил на это Кутузов.

– Если уж отступать, то на малое расстояние. Только на Медынь, – предложил тогда Ермолов.

– Как же можно двигаться в виду неприятельской армии? – не согласился с ним главнокомандующий.

– Но ведь опасности никакой нет, – горячился начальник главного штаба. – Атаман Платов захватил на той стороне реки орудия и не встретил большого сопротивления. Нам нечего бояться!..

– Я люблю говорить с тобою, – с ласковой непреклонностью заметил Кутузов, давая тем понять, что спор окончен, – ибо никогда обстоятельства не представляются тебе в худом виде. Но потерпи. Очень скоро мы пойдем за Наполеоном. И не пешком, а бегом…

Фельдмаршал ясно видел, что стоять долее при Малоярославце не было причины. Позиция у Детчина была крепче, и расстояние от нее к Медынской дороге вдвое ближе, нежели от Малоярославца. Коль скоро Кутузов приближался к Медынской дороге и потом выходил на нее, Наполеону не оставалось ничего другого, как отходить на Можайск, Гжатск и Вязьму, по пепелищам сожженных городов и селений, где не было никаких запасов и где его ожидал голод.

Приказ по армии фельдмаршала Голенищева-Кутузова:

«Наполеон, не усматривая впереди ничего другого, кроме продолжения ужасной народной войны, способной в краткое время уничтожить всю его армию, видя в каждом жителе воина, общую непреклонность на все его обольщения, решимость всех сословий грудью стоять за любезное Отечество, постигнув наконец всю суетность дерзкой мысли: одним занятием Москвы поколебать Россию, – предпринял поспешное отступление вспять. Теперь мы преследуем силы его, когда в то же время другие наши армии снова заняли край Литовский и будут содействовать нам к конечному истреблению врага, дерзнувшего угрожать России. В бегстве своем оставляет он обозы, взрывает ящики с снарядами и покидает сокровища, из храмов Божиих похищенные. Уже Наполеон слышит ропот в рядах своего воинства, уже начались там побеги, голод и беспорядки всякого рода. Уже слышен нам глас Всеавгустейшего Монарха, который взывает: «Потушите кровию неприятельскою пожар Московский!» Воины! потщимся выполнить сие, и Россия нами будет довольна, и прочный мир водворится в неизмеримых ее пределах. Бог поможет нам в том, добрые солдаты Русские!»

Ночью 14 октября возвратился Ермолов в главную квартиру. В тот день дивизионный генерал Бахметьев 1-й давал обед в честь корпусного своего командира Александра Ивановича Остермана-Толстого. Празднество было устроено на свежем воздухе, произносилось множество тостов, и Ермолов вопреки своей обычной умеренности их поддерживал. После окончания обеда Алексей Петрович был внезапно вызван к Кутузову, который встретил его словами:

– Милорадович доносит, что Малоярославец оставлен неприятелем и занят нашим авангардом… Наполеон с армией в пяти верстах за городом…

Ермолов в ответ напомнил, что просьба его не отходить к Калуге оставлена без внимания.

Как бы не слыша и глядя единственным глазом куда-то вдаль, Кутузов принялся рассуждать:

– Неприятеля наблюдают теперь одни передовые казачьи посты. Милорадович приказал барону Корфу с кавалерийским корпусом и донскими полками генерала Карпова, по исправлении мостов через Лужу, следовать за французами. Корпусам же Остермана и князя Долгорукого вовсе не сделал назначения…

Фельдмаршал, зорко всматриваясь в Ермолова снизу, сказал:

– Отправляйся теперь же к Милорадовичу. Собери все сведения, назначь приличное направление войскам и Милорадовичу объяви на то мое повеление. Мне обо всем давай знать подробно. Впредь до особого приказания оставайся у Милорадовича! – Он положил ему руку на плечо и добавил: – Ты знаешь, голубчик, что в рапорте не все можно писать. И потому уведомляй меня просто записками. Движение армии я буду согласовывать с действиями авангарда…

– Ваша светлость, – радуясь новому делу, отвечал Ермолов, – раз уж открылось решительное отступление Наполеона, полезно усилить авангард. Прошу выделить ему в помощь пехотную дивизию генерала Паскевича.