А. Сахаров (редактор) - Петр Великий (Том 2)

– Пощадите меня! – умоляюще протянула она руки к царю. – Даруйте жизнь!

Пётр отвернулся.

– Без нарушения божественных и государственных законов не могу я спасти тебя, Марья Даниловна, от смерти…

Сверкнул топор. Не дрогнув ни одним мускулом, государь поднял отрубленную голову, поцеловал ещё тёплые губы. Затем, поманив к себе вельмож и придворных дам, он принялся объяснять им строение артерий и горла.

К вечеру того же дня Орлов был выпущен из крепости и пожалован поручиком гвардии.

Петру доложили, что в Балтийском море крейсирует сильная английская флотилия. Царь только усмехнулся в ответ:

– Пугнуть нас хотят… Не станет Англия встревать в наши споры со шведами.

Но чтобы проверить свои предположения, он отдал приказ бригадиру фон Монгдену двинуться в бой. Отряд напал на шведские берега, углубился на пять миль в глубь страны и смёл с лица земли два города и несколько деревень. Окрылённый удачей царь преисполнился жаждой «задать такую катавасию шведам, чтобы они без портков прибегли пардону выпрашивать».

Вскоре в Санкт-Питербурх явился шведский генерал-адъютант фон Виртенберг с сообщением о возведении на освободившийся после смерти Карла XII престол мужа королевы Ульрики-Элеоноры принца Фридриха [339].

Пётр встретил гостя как старого закадычного друга.

– Старый друг лучше новых двух! – обнял он генерала. – А не у нас ли со Швецией старая дружба?

Когда речь зашла о мире, царь сделал вид, что готов заплакать.

– Так и скажите брату моему, королю Фридриху: завсегда рад мириться, ежели… Европа в сие дело носа совать не будет. Так и скажите. Без Европы воевали, без неё и орлёными кубками чокнемся.

По уши обласканный, Виртенберг уехал домой. «Будет мир или не будет, – рассуждал он не без удовольствия, – а боёв ждать пока нечего. Наконец-то можно передохнуть и собраться с мыслями и с силами». Но не успел генерал прибыть ко двору, как его догнала жестокая новость: князь Михайло Михайлович Голицын наголову разбил шведскую эскадру при острове Гренгаме [340].

Через месяц после этого события в Стокгольм как ни в чём не бывало прикатил генерал-адъютант Александр Румянцев поздравить нового короля с восшествием на престол.

Пока Румянцев гостил у врагов, русские, собрав последние силы, опустошали шведские берега.

Румянцев держался почтительно и очень скромно, однако от всяких бесед о перемирии упорно уклонялся.

– Не перемирие нужно нам, ваше королевское величество, но мир. Надо сразу кончить все свары.

И конгресс был назначен. В городок Ништадт съехались: Брюс, барон Остерман, граф Лилиенштедт, барон Штремфельдт. Начался торг. Чем неподатливее были шведы, тем чаще приходили к ним донесения о победах русской армии и флота. Генералу Ласси [341]был отдан приказ высадиться на шведские берега и опустошить их. Вместе с приказом генерал получил по одному ефимку на каждого солдата своей пятнадцатитысячной армии, сто бочонков вина и обоз провианта.

В Ништадте вскоре узнали, что русские сожгли три городка, семьдесят девять мыз [342], девятнадцать приходов и пятьсот шесть деревень. Шведы сразу стали сговорчивей. Они отстаивали уже один только Выборг, а в Лифляндии требовали лишь Пернау и остров Эзель.

– Выкиньте из головы! – резко отвечал на это Брюс. – Пернау принадлежит к Лифляндии, где нам соседа иметь вовсе не нужно. А про Выборг и думать забудьте. Самим нужен.

Наконец в Выборг, на Лисий Нос, куда недавно приехал царь, явился гонец с донесением от Брюса и Остермана.

Пётр дрожащими руками схватил цидулу, хотел распечатать её и вдруг пошатнулся. Робко, отойдя в сторонку, он сорвал печать. Ему стало вдруг нестерпимо холодно. Он забегал из угла в угол, потом кинулся к двери, задержался на мгновение и выскочил в сенцы.

Только здесь, убедившись, что вокруг никого нет, он поднёс к глазам донесение.

Мир!

Не помня себя, Пётр выскочил на крыльцо:

– Слышишь ли, море? Мир! Слышишь ли, зазнобушка моя? С сего дни ты – русское море! Российское! Здравствуй довеку, зазнобушка моя синеокая!

Послы сообщали:

«Итак, ваше величество, с тридцатого августа 1721 года Россия стала полной хозяйкой Эстляндии, Лифляндии, Ингерманландии и части Карелии с Выборгом».

Давно уже так не ликовала страна, как в те развесёлые дни. Знакомые и незнакомые люди останавливались на улицах, обнимали друг друга, плясали.

– Слава Богу, брани конец!

– Шутка ли, двадцать один год воевали…