Виктор Вучетич - Сиреневый сад

Но, знать, прогневили судьбу славные защитники веры и отечества. Снова не прошло и двух месяцев, как от их полка едва ли сотня наберется. Тут даже и неопытному глазу видно, что нового боя с красными уже не выдержать. Самая пора вернуться на Дон, тихо осесть на хозяйстве, затаиться и ждать. Так нет же, будто осатанел атаман.

Он и сейчас не сошел с седла, сидел по-прежнему прямо и с неприятной ускользающей усмешкой, от которой перекатывались на скуластых щеках белые желваки, наблюдал за поверженным наземь своим воинством.

Ишь развалились! Будто он устал меньше ихнего…

Власенко, надо отдать ему должное, рубака отчаянный, но больно уж недалек умом. Что втемяшится – колом не вышибешь. Пожалуй, все они, донцы, таковы. Дали им господь и государыня землю золотую, хватку крепкую казачью, хозяйскую, а подале тына своего глядеть не научили. Потому, видать, и раскололся Дон. Сумбур в башках. Что им белые, что красные – один черт, как станичный круг постановит. Драться умеют, а спроси: чего ради? – ответят: приказано. Да… Пока есть силы держать их в суровых вожжах, много можно успеть. Но, не дай бог, почуют твое бессилие или неуверенность – все, финита. Атаман им нужен, голова. И никакой говорильни!…

– Власенко! – Атаман взглянул в раздраженные глаза подхорунжего и сердито свел брови к переносице. – Ну!

Тот отвел взгляд и потянулся отпустить коню подпругу.

– Поднимай людей! Живо! Хочешь, чтоб все околели в этом болоте?

Атаман достал из седельной сумки грубо сработанную самодельную карту, развернул ее и прикинул, где они могли теперь находиться. Судя по всему, отряд, уже вошел в Моршанский уезд. Позавчерашний бой под Козловом, где доморощенные антоновские стратеги уложили свой отборный кавалерийский полк, вынудил атамана принять наконец самостоятельное и крутое решение. И путь, выбранный им, был единственно верным, хоть и весьма нелегким. В Заволжье. Там, по слухам, разворачивается штабс-капитан Попов. Не Антонов, конечно, и не армия у него, но ведь и не станет он, поди, как Александр-то Степанович, дьявол его забери, кидать конницу против бронеавтомобилей.

Умны красные, понимал атаман. Это с год назад мог гонять их Антонов в хвост и в гриву: какой страх от тех случайных гарнизонов, продотрядов, комбедов?… Налетел, вырезал всех до единого, пшеницы им в брюхо, и айда дальше. А ныне стянули они войска. Это уже не гарнизоны, это регулярная армия. Знал атаман, что такое дисциплинированная, хорошо вооруженная, сытая армия. Пишут в своих газетках, листовках: преследовать до полного уничтожения. И, похоже, так оно и будет. Неужели не видят всего этого ни Антонов, ни главком его Токмаков, ни, наконец, Богуславский – кадровый, старый офицер?… Не желают видеть… Выходит, скоро каюк Антонову. Ну а коли самому каюк, так чего ждать остальным? Нет, только уходить. Сотня, конечно, сила не бог весть какая, но при уме да при хорошей удаче можно попробовать начать сначала. В Заволжье…

И еще один аргумент имелся у атамана в пользу принятого им решения. Сейчас красные основной свой удар нанесут по главной группе Антонова: на Кирсанов, Инжавино, Пахотный угол. В Моршанском же уезде сил у них не имеется. Впрямую на Саратов не пройти, заслоны крупные. Но ведь и ближний путь не всегда прямой. Идти надо севернее, лесами и болотами, там, где нет застав и гарнизонов, идти не кабаном – напролом, а лисой, петляя след, тайно, сохраняя силы для последнего броска.

– Власенко! – снова позвал атаман, укладывая карту в сумку. – Через двадцать верст привал. А его, – он показал нагайкой на труп, – убери с дороги и брось тут. Нечего с дерьмом возиться.

Поднимались молча и словно бы отрешенно взбирались в седла. Видно, не было сил даже выматериться от сердца, а может, подействовал пример того, которого за ноги отволокли в кусты.

И снова хмурая лесная дорога, сырая болотная гниль да чавкающий звук копыт в непросохших лужах.

Ночная гроза застала врасплох. Хоть бы деревня захудалая, хутор бы какой, так нет же, вымокли, озлобились, – легче село спалить, чем простой костер развести. А молнии полосовали низкие тучи, и беспрерывно, словно окружила их тут вся артиллерия красных, рвал барабанные перепонки грозный, как небесная кара, гром. Даже бывалый Власенко, заметил атаман, невольно крестился, когда обвал был особенно силен. Потом гроза ушла на север, затихла вроде, а с юга и попозже с востока опять стал наваливаться отдаленный гром, и его уже теперь не могло бы спутать с любой грозой ни одно солдатское ухо: била артиллерия. И всем стало ясно: била по Антонову. Значит, бой продолжался и надо быстрей уходить.