Нина Молева - Ошибка канцлера

Мой боже! Я так заболталась, что забыла написать тебе о главном. Господин Бирон уже не просто курляндский дворянин. Он возведен в обер-камергеры, награжден двумя высшими российскими орденами и получил графское достоинство Римской империи. Император Карл VI поспешил выразить таким образом свои дружеские чувства к новой русской императрице. Одновременно оставили польскую и перешли на русскую службу братья обер-камергера, которые незамедлительно стали делать почти такую же головокружительную карьеру.

В таком положении обе сестры императрицы явно чувствуют себя несправедливо обойденными судьбой (как будто судьбе знакомо понятие справедливости!). Они ежедневно бывают во дворце, но тем не менее не отказываются от очень широких приемов в собственных дворцах. В Москве поползли слухи о создании ими некой собственной партии из недовольных дворян и возможности дворцового переворота. Если бы что-нибудь подобное действительно намечалось и когда-нибудь произошло, не сомневаюсь, во главе переворота оказалась бы царевна Прасковья. Мне кажется, она очень тяжело переживает упущенную возможность. Но то, что было простым вчера, становится невозможным завтра. Около Анны уже встал строй облагодетельствованных ее властью. Согласятся ли они так легко расстаться с приобретенными преимуществами. Поживем – увидим.

– Вы решительно не соглашаетесь с моими доводами, ваше императорское величество?

– О чем ты?

– О Долгоруких, государыня. Ваше требование суда, и притом самого сурового, над бывшим фаворитом покойного императора…

– Ты што, русский язык разучился понимать аль воле моей перечить решил, Ернест Карлыч? О каком таком суде над Иваном я тебе толковала? Всех Долгоруких в Тайный приказ забрать, и немедля! Всех, сказала, слышь! И отца Иванова, и братьев, и дядьев, со всех мест с семействами собрать – и в приказ на следствие.

– О чем следствие, ваше императорское величество?

– Как это – о чем? Вины, значит, никакой за ними не видишь? Жили как хотели, творили что на ум придет, и все ладно, все смерть спишет. Нет, батюшка, шалишь! А спесь их непомерная, а зазнайство, а то, что меня, царевны Российской, не замечали, поклона не удостаивали, что завещание подложное сочиняли, престол захватить собирались, сойти им должно?

– Ну разве что подложное завещание, если его удастся доказать, а остальное…

– Доказать? Это мне-то, императрице, доказывать надо?

– Но в глазах местного дворянства такая вина…

– А что за государем своим недосмотрели, что уберечь не смогли, что до болезни смертной допустили, рабы лукавые, нерадивые, – это ли не вина перед державой Российской? За нее ли ответа не нести?

– Но ведь благодаря кончине императора вы обрели престол, ваше величество, так стоит ли выказывать подобную суровость?

– В животе и смерти Бог волен, а раб за службу свою ответ должен держать – и будет держать, что бы ты тут ни толковал. Пусть Ушаков в Тайном приказе обо всем как есть дознается: о чем толковали, что замышляли, какие такие планы строили.

– Вы намереваетесь оставить Андрея Ушакова начальником Тайного приказа, ваше императорское величество? Он так верно служил вашим предшественникам и тем же Долгоруким.

– И мне послужит, не изменит. Куда ему от дела пытошного, кровью политого деваться. Добром не уйдешь – много знаешь, к людям не вернешься – ни тебе веры, ни уважения. Как люди ни подлы, а подлее палача себя не поставят. Вот и есть у него один выход – каждому хозяину до последнего вдоха служить. Андрей мастер своего дела, ой мастер! Не дай-то тебе господи, Ернест Карлович, с ним встретиться – на каждого способ найдет.

– Я не понимаю вашего сравнения, государыня. Если вы хотите меня запугать…

– А чего мне тебя запугивать, ты всегда в страхе живи – так-то оно лучше будет. Да и народ к Андрею привык, руку его знает, а то с новым-то начальником, глядишь, потачку почувствует. А мне потачек не надо.

– Но, вероятно, осмотрительнее бы было разделить власть Ушакова, не давать ему такой силы.

– И то верно. В Москве пусть пытошным делом займется Семен Андреич Салтыков, сродственник наш по матушке. Звезд с неба не схватит, а интересы мои соблюдет. Тут я покойна буду.

– Я имел в виду Петербург, ваше величество.

– Это для надзору, што ль? Тоже можно. Долгорукими пусть вместе с Андреем Юсупов займется.

– Да, но…