Михаил Задорнов - Руны Вещего Олега

Поняв, что его противник повержен и раздавлен, Евстафий вмиг сменил тон и совершенно мягким и даже благожелательно-заботливым голосом, похлопав сотоварища по плечу, молвил:

– Я, когда уносил ноги из Киева, в самом деле не знал, что ты остался жив, потому и взял твои сбережения, причём исключительно с целью сохранить их и передать твоей семье, но по дороге меня ограбили проклятые кочевники, я едва остался жив…

– У меня нет семьи, и ты об этом знал, – уже почти равнодушно ответил напарник на греческом.

– Брат мой, говори лучше на языке россов, насколько я заметил, ты в нём преуспел, наверное, была богатая практика, – уколол полнотелый. – Здесь уши могут иметь и стены, но мало кто владеет сим варварским языком. Я знаю, ты горяч, и потому совершенно на тебя не в обиде, даже могу замолвить перед Панфилосом слово о твоём геройском поведении во вражеском стане, ты получишь отдых и хорошую плату для поправки здоровья и, надеюсь, справедливо поделишься со мной, ведь правда? – Голос его был вкрадчив, но ощущалось железо, завёрнутое в мягкие покрова.

Божедар молча кивнул, хорошо понимая, что другого выхода у него просто нет. Холод опасности не исчез, а только чуть отдалился, и будет теперь сопровождать его всегда, пока рядом Евстафий.

Начальник тайной церковной стражи выслушал доклад Дорасеоса, задал ему несколько вопросов. Устойчивый, как старший, стоял рядом. Трапезиты хорошо знали манеру своего начальника, когда Панфилос, слушая и задавая вопросы, глядел куда-то в сторону, а потом вдруг бросал молниеносный, проникающий в самые мысли холодный взгляд, буквально пригвождая им на некоторое время, как лягушку ножом к дереву, так же неожиданно отводил очи и снова слушал и задавал вопросы. Так могло повториться два-три раза за всю беседу, но если Панфилосу что-то не нравилось, то и чаще. Вот и сейчас начальник уже в третий раз метнул клинок своего пронзительного взора. При всей своей тренированности трапезиты чувствовали себя под этими взглядами-клинками неуютно. Наконец Панфилос отошёл от своих тайных воинов и, повернувшись к забранному восточной решёткой окну, огласил:

– Борьба с варварами, особенно после коварного убийства верного нашей церкви князя Аскольда-Николаоса, не обещает быть скорой, а лёгкой она никогда и не была. Значит, Святой церкви понадобится больше тайных воинов, которые знают их нравы. Ты, Евстафий, хорошо знаешь их язык и повадки, но с твоей внешностью сойти за росса трудно, а вот Дорасеос похож на них, но речь его ещё далека от совершенства. Поэтому отправитесь завтра в обитель Святого Маманта, там станете делиться с молодыми трапезитами своим опытом. У митрополита Сирина с новым князем россов достигнут договор, подтверждённый императором Василием, о предоставлении киевским купцам на время их торга в Константинополе казарм, что находятся в летней императорской резиденции близ монастыря Святого Маманта. Зимой в этих казармах обитают воины-скифы, или, как они себя называют, варяги-русь, которые несут службу в императорской гвардии, а летом воины находятся в походах и казармы пустуют. Митрополит и князь россов договорились о том, что в их Киеве на нашем торговом дворе будет построена христианская церковь, а в нашей летней резиденции варвары сделают своё капище, в котором нуждаются их купцы и те воины-варяги, которые остались язычниками. Все их люди должны находиться под нашим неусыпным бдением. Монахи, которых вы будете обучать, должны овладеть языком россов, самых способных отберёте для дальнейшего обучения. Будете рассказывать послушникам об обычаях северных скифов, их богах, праздниках, об их оружии и способах боя. У вас обоих бесценный опыт пребывания во вражеском стане, поделитесь им сполна. За каждое слово, сказанное на другом языке, наказывайте, одежда и имена тоже должны быть как у россов. Вы меня поняли, Божедар и Устойчивый? – негромко, но твердо спросил Панфилос.

– Да, Святейший, мы уразумели, но Божедар ещё слаб после ранения, да и я на обратном пути претерпел от разбойников, если бы для отдыха… – на правах старшего начал Устойчивый.

– В монастыре и отдохнёте, – прервал полнотелого начальник и перевёл взгляд на златовласого. – За верное служение делу церкви, по ходатайству митрополита Сирина, за защиту наших людей от местных варваров в Киеве и для восстановления здоровья раб божий Дорасеос премируется денежной выплатой. Получишь у дохиарха, – закончил Панфилос и повернулся к трапезитам спиной, давая понять, что они свободны.