Александр Соколов - Меншиков

Но Петр уже знал, что смерть за плечами. Заставив Бидлоу и Булментроста сказать правду, он поэтому беспрекословно и выполнял теперь все их советы.

Но вот 16 января болезнь оказала-таки «всю свою смертоносную силу». Думать больному уже было нельзя, невозможно, он еле дышал. «Трудность во испражении воды, часто напирающейся, толь жестокую причиняла резь, — записано было в истории болезни Петра, — что сей великодушный ирой принужден был испускать только жалостный вопль».

Искреннее горе близких, родных густо перемешивалось — он это видел! — с досадной комедией скорби других, родовитых… Чувствуя, что день этот, пожалуй, не пережить, он прошептал, чтобы позвали Данилыча.

Допустив единственного, незаменимого все же Данилыча к своей смертной постели, Петр помирился с «херцбрудором».

— Из меня познайте, — слабо стонал он, обводя присутствовавших помутившимся взглядом, — какое бедное животное есть человек!

Двадцать шестого числа «мучительное страдание оказалось особливо», силы начали оставлять больного, он уже не кричал, как прежде, от боли, а только стонал.

Весь синод, генералитет, высшие чины всех коллегий, гвардейские и морские штаб-офицеры собрались во дворце.

27января на исходе второго часа Петр потребовал бумаги и начал писать, но перо выпало из его рук.

— Анну… дочь, — прошептал он Екатерине, приложившей свое ухо к его запекшимся, темным губам, — она… пусть запишет.

Из написанного самим Петром можно было разобрать только два слова: «Отдайте все…» Но, когда Анна склонилась над ним, Петр уже не мог произнести ни слова.

28 января 1725 года «по полуночи шестого часа в первой четверти» Петра Великого не стало. Находившаяся при нем безотлучно Екатерина закрыла мужу глаза.

— Все! Конец!.. — шептал Александр Данилович, осторожно поглаживая согбенную спину приникшей к его плечу Екатерины.

«Неужто? Умер?.. — И мозг Данилыча без остатка заполнила страшная мысль, одно сознание: — Умер!.. Да, умер!» — стучало в висках, тяжко и жутко было светлейшему.

«Умер он, у-у-мер!»

И, мягко отстранив Екатерину, дрожа от ужаса и рыданий, Меншиков, шатаясь, подошел к изголовью постели, склонился к лицу государя, слегка приподнял руку его и пожал. И ох как тяжела показалась ему эта ледяная рука!.. Провел пальцами по его высокому лбу, косо озаренному солнечным красновато-парчовым лучом, и нежно, но плотно прикрыл веки своему императору-другу.

Присутствовать при вскрытии трупа государя Меншиков наотрез отказался. Когда доложили ему, что к вскрытию все подготовлено, он даже вскрикнул, заткнув пальцами уши:

— Нет, нет!.. Не могу!.. И-ди-те, идите!.. Режьте так без меня!

Вскрытие показало, что «части около пузыря объяты антоновым огнем и некоторые так отвердели, что с трудом анатомическим ножом разрезать оные было можно».

После «бальзамирования внутренности» с лица императора Растрелли-старшим была снята гипсовая маска, а первый русский светский живописец Никитин написал с натуры «Портрет Петра Великого на смертном одре».

Тело Петра покоится в обитом золотым глазетом гробу; голова его, гордая и спокойно-печальная, лежит на атласной подушке; богатырская грудь, приподнятая последним вздохом, и скрещенные на ней руки покрыты синей бархатной мантией, подбитой горностаем; белый парчовый камзол с брабантскими кружевами красиво оттеняет желтизну; пряди темных, почти черных волос обрамляют лицо; брови чуть сдвинуты, ноздри расширены предсмертным страданием, но ровно опущенные ресницы, плотно сжатые губы, гладкое чело выражают покой — печать смерти. [82] Позднее была изготовлена «Восковая персона» императора, сохранившаяся до настоящего времени (находится в Петровской галерее Эрмитажа). Петр изображен сидящим на троне, под балдахином, в объяринном голубом, серебром шитом кафтане с кружевными манжетами и галстуком, «который был на нем только единожды, во время коронования императрицы, его супруги», при шпаге и орденах. «Парик на сем восковом изображении из собственных его волос, сделан во время бытности императора в Персии».

Носились слухи, что родовитые замышляют, возведя на престол малолетнего Петра Алексеевича, заключить Екатерину и дочерей ее в монастырь.

— Женщина на престоле? — говорили. — Да это же противно русским обычаям!.. Сего не было никогда на Руси и не будет!..

— Да еще и какая женщина — иноземка!..

— Петр Алексеевич, единственный мужской представитель династии — законный наследник престола российского, рожденный от брака, достойно царской крови!