Вера Хенриксен - Знамение

Сигрид вздрогнула, когда Эльвир чужим голосом произнес:

— Мать, принеси мне ковш воды!

Она вынуждена была обернуться и посмотреть на него, когда Тора протянула ему ковш с водой из ушата, стоявшего в комнате. Лицо его было торжественно серьезным.

— Гудрун, — начал он. Но слова, которые он произнес дальше, были сказаны на языке, непонятном для Сигрид, при этом он лил воду из ковша на дочь. И, возвратив ковш матери, осенил девочку крестным знамением.

Спустя немного времени после этого обряда Гудрун дочь Эльвира обрела вечный покой. Личико ее, на котором непримиримая обида быстро могла сменяться сияющей радостью, никогда больше не изменит выражения.

Скорбь посетила их не единожды, ибо Тронду становилось все хуже и хуже.

Через день и он отмучился.

Перед тем, как ему умереть, Эльвир также окропил его водой и рассказал, что значат произносимые им слова:

— Я крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Тронд очень мучился. Сигрид стояла, смотрела на маленькое существо, лежавшее неподвижно, и думала, что никогда не забудет вида маленьких ручонок, которые двигались в беспомощном отчаянии.

Три раза обнесли они маленькие тела вокруг очага, прежде чем вынести из дома. В стене вырезали отверстие; трупы вынесли через него, и отверстия тут же заделали. Это делалось для того, чтобы мертвые не нашли обратного пути, не мучили живых и не утаскивали их с собой в могилу.

Похоронили детей в Стейнкьере; Эльвир добился, чтобы их могилы были в освященной земле в церкви.

Когда все закончилось, Сигрид почувствовала себя столь усталой, что не могла даже думать; она погрузилась в глубокий сон. И никто не сказал ей, что заболел и Грьетгард.

Однако в полночь ее все же были вынуждены разбудить.

Он лежал на кухне, и Сигрид поспешила туда.

Эльвир уже был там, а Хьяртан, о котором мальчик спрашивал все время, сидел около кровати и рассказывал о троллях, живущих в Исландии.

Но по мере того как продолжался рассказ Хьяртана, мальчику становилось все хуже, и он едва ли слушал, о чем говорил старик, а лишь хватал воздух ртом. Сигрид так крепко сжала руки, что почувствовала, как ногти впились в ладонь.

В этот момент Хьяртан встал. Бросился вперед и приник ртом ко рту мальчика.

Эльвир тоже поднялся, не зная, что делать. Все случилось так быстро, что никто не успел по-настоящему осознать, что же произошло.

В этот момент Хьяртан снова встал, харкнул и выплюнул изо рта на пол что-то отвратительное и белесое. Мальчик же лег и начал дышать свободно, словно произошло чудо.

Сигрид никогда не думала, что сможет броситься на шею Хьяртану, но сейчас повисла на нем. Эльвир также подошел к нему и, не говоря ни слова, протянул Хьяртану руку.

Они потом расспрашивали его, как ему в голову пришла такая мысль. Но Хьяртан, обычно весьма говорливый, был на этот раз молчалив.

Он уставился в пол, чувствовал себя неловко и бормотал, что не знает, почему так поступил. Но, когда они снова спросили его, то, наконец, вытянули из него правду.

Когда он был в Ирландии, то там в то время умерло много людей от этой болезни. Он сам болел, но выжил. Там он видел, как одна мать спасла своего ребенка. У него это совершенно выскочило из памяти, но, когда он увидел, как Грьетгард хватает ртом воздух, то внезапно вспомнил.

После этого случая Грьетгард стал постепенно выздоравливать.

Но многие в усадьбе скончались: младший сын Гутторма Харальдссона и Рагнхильд. Он был младше Тронда на год. Одна из дочерей Гюды Халльдорсдоттер и еще несколько человек.

Постепенно болезнь стала отступать.

Сигрид казалось, что из-за общего горя, любовь между ней и Эльвиром обрела еще большую сердечность и теплоту. Случилось так, что она научила Эльвира чувствовать по-новому.

И когда она неожиданно спрашивала: «Где Тронд?» — и встречала взгляд мужа, то чувствовала, что он ее понимает. И когда приказывала продолжать ткать полотно для приданного Гудрун, тоже видела, что ему понятны ее чувства.

И когда она плакала, уткнувшись в его плечо, он давал ей выплакаться, не говоря ненужных слов, давая понять, то любит ее.

Но свою собственную скорбь он безмолвно носил в себе. И все же она видела, что он постоянно думает о чем-то и часто уходит в Стейнкьер один.

Однажды она последовала за ним. Время шло к весне. Солнце все выше и выше поднималось на небе, на дорогах появилась грязь. Оставалось всего несколько дней до пира в Мэрине, и, пока Сигрид шла, обходя лужи, она думала о том, как все сделать лучше. Гюда из Гьёврана предложила свою помощь, поэтому Торе незачем приезжать в Мэрин до того, как все будет готово. Гутторм и Гунхильд должны остаться дома в Эгга.