Иван Чигринов - Оправдание крови

Между тем волк сделал несколько судорожных движений, сотрясаясь при этом всем телом — от хвоста до головы, потом облизнулся, словно лизнул по шерсти куском сырого мяса, и замер. Почти на такое же расстояние ушел от него лосенок. Видно, он уже хорошо изучил повадку своего мучителя, поэтому сразу же, как тот перестал двигаться, шмякнулся на передние коленки, принимая прежнюю позу.

Чубарь все еще не выдавал себя, хотя давно смекнул, что даже если и наделает шума, то все равно не повредит лосенку, не ускорит событий. Тем более не собирался он после всего, что видел, стрелять. Рассудил: «Надо ли вообще убивать этого несчастного волка?» При этом он вспомнил и того убитого кем-то зверя, что лежал далеко отсюда во ржи. Затем вспомнил убитого им военврача Скворцова… Вспомнил и содрогнулся. Зачем? А вспомнив и рассудив так, опустил винтовку, постоял немного, словно бы в удивлении, что случается в жизни и такое, торопливо сбежал с пригорка в низину. Не разбирая под ногами частых колдобин, он заторопился к тому месту, где следили друг за другом волк и лосенок. Но, выйдя на прогалину, Чубарь даже искоса не поглядел на волка, будто в расчет его не брал или наперед знал, что после будет тошно от одного вида гноящихся глаз его. Без всякого опасения он подошел к лосенку. Увидев Чубаря, тот не вскочил и не кинулся прочь, наоборот, совсем свалился наземь, будто и вправду понял, что с человеком пришло спасение.

Почему (нем.).

— Что? (нем.)

Бьют по мешку, а на примете имеют осла (нем.).

Вместе пойманы, вместе повешены (нем.)

— Отставить! (нем.)

дело

— Смотри, наш полицейский ведет уйму женщин. По пять штук достанется (нем.) .

— Услужливый дурак опаснее врага (нем .).

— Напрасно. Наверное, русские придумали свою прибаутку не для нас. Ловкач Ганс, видишь, уже облизывается и готов к яростному штурму. Торопись, братец, чтобы не проворонить куколок. Поднимайся, иначе ты здесь, у огня, прокоптишься насквозь. Ну, сейчас мы организуем великую… (нем.)

— Это не для меня. Эти деревенские славянские девки довольно грязны. Они, мне кажется, не носят даже никаких панталон. Потому избавьте меня от вашей великой… Ты и Ганс, и все эти грязнули… Через месяц я еду домой в оттек, поэтому могу немного и подождать. Было бы некоторой бестактностью преподнести моей Эльзе что-нибудь неожиданное, (нем.).

— Придется постоять тебе в карауле (нем.).

— Прочь. Видел, что тут произошло? (нем).

— Превосходный мордобои. Это тебе не Европа. Тут нравы дикие. И мы с Вольфгангом подумали, что это он для потехи нам привел столько женщин (нем .).

— Так потеха и была только что. Но за чем остановка, если у вас желание появилось? (нем.).

— Ты уж эту бабушку сам… А я займусь вот чем. О, прекрасно, прекрасно! (нем.).

— А ты ступай! (нем .).

Собака, свинья (искам: нем .)

— Макс, хватай счастье за гриву, твоя в широкой юбке! (нем.)

— Хватай и на мою долю… (нем.)

—Мне толстую, эту вот… (нем.)

— Мне тоже… (нем.)

— Еврейка! {нем .)

— Она еврейка! (нем.)

— Взять! (нем .)

— Прочь! (нем)

— Это твой сын? (нем.)

— Нет, нет, матка. Не муж. Матка чжет. Матка не совсем глупа (нем .).

Рум — место для временного склада бревен на берегу реки.

Пфеннигов (искаж, нем .).

Напиться из самого источника (лат .).