Роберт Картер - Меч войны

— Каждый год тысячи паломников приходят сюда, чтобы окунуться в этот водоём, и когда они погружаются в священную воду, то с изумлением видят, как поверхность повышается от ступени к ступени. Это — истинное чудо!

— Но, леди, — сказал он с улыбкой, — это всего лишь то, что мы называем законом Архимеда. Конечно, уровень воды поднимается, когда они погружаются в неё. Точно так же, когда вы нагружаете корабль, и он погружается глубже в...

— Послушайте меня! — прервала она всё так же горячо и серьёзно. — Попробуйте понять меня разумом, а не только слухом. Вы должны поверить, что магия существует здесь! Для вашего собственного блага, мистер Флинт, поверьте в это.

— Извините, леди, я просто хотел сказать, что, согласно науке...

Она посмотрела на него с нетерпением и досадой.

— Если вы не верите в магию, то скажите, что привело вас сюда? Магия камня! Если бы это было не так, то Анвар уд-Дин не пожелал бы иметь большой шпинель [44] Шпинель — вид драгоценного минерала. , который вы называете рубином, и вы не были бы здесь!

— Это, по крайней мере, верно, — пробормотал он, не желая, чтобы она горячилась, опасаясь, что Мухаммед Али услышит их.

— Мистер Флинт, в Индостане мы веруем в четыре цели, которых добивается человек. Мы считаем, что каждый должен стремиться к богатству и наслаждениям, но он обязан также соблюдать порядок, устанавливаемый законом, но самым главным является поиск духовной чистоты. — Ясмин выпрямилась, и он увидел, как она была расстроена его невежеством и холодной вежливостью. — Знайте, что вы не сможете достичь ни одной из этих целей в отдельности. Вы должны стремиться ко всем четырём сразу. Если вы изберёте для себя одну, или две, или даже три из них, то не достигнете ни одной.

Он улыбнулся:

— Ваша философия такая же древняя, как и благородная, бегума.

Хэйден вспомнил слова отца о четырёх целях Моголов. «Слушай, мальчик. Для них существуют лишь четыре «П»: прибыль, постель, правительство и поклонение Богу. Порядок не важен. К этому можешь добавить пистолеты. У них — изобилие этих четырёх благ, даже излишество, которое выйдет им боком, но слава Богу, что у них не хватает этого добавочного «П» — пистолетов».

— В Индостане есть такие вещи, которые вы никогда не сможете объяснить вашей наукой, — проговорила Ясмин. — Знайте это. В Аркоте вы должны думать так, как думаем мы, иначе, как иноземец, вы не достигнете ничего.

— Позвольте мне поблагодарить вас за совет, бегума.

— Мы вступим в Аркот завтра.

Он взглянул на неё, стараясь понять, что именно она хотела этим сказать, но появился Мухаммед Али, и они погрузились в молчание. «Завтра, — думал он, возвращаясь в реальный мир, без магии и глупого самообмана, где всему есть рациональное объяснение, — завтра я вручу рубин Анвару уд-Дину. И завтра же я обращусь к нему за военной помощью.

Как только они вступили в Аркот, мысли Мухаммеда Али оставили рубин и обратились к двум единокровным братьям [45] Единокровные братья — братья по отцу. . «Святой Коран безошибочен, — думал он, — и слова Пророка — Мир да пребудет на нём — мудры вне всякого описания. Безрассудство, когда человек приобретает больше четырёх жён, позволенных Писанием, даже если этот человек так богат и могуществен, как Анвар уд-Дин. Чем больше жён в гареме набоба, тем меньше мира и покоя будет у него в последние дни, ибо количество его потомков велико, и так же велико беспокойство от их споров и борьбы.

Он неотрывно смотрел через залитую солнцем арку ворот на длинную, заполненную народом улицу, чувствуя, что был в стороне от этой борьбы слишком долго. Он жаждал вновь оказаться среди тех, с кем соперничал и боролся с самого детства, а также с теми, кто, подобно Надире-бегуме, его матери, воспитывал и руководил им. Она знала о его беспокойном нраве, о том, что ему необходимо поделиться с кем-то своими мыслями о будущем. Мать всегда понимала это. «Она и поныне — самая влиятельная в женской половине дворца, — думал он, — истинная правительница этой зенаны, и лишь с её помощью могу я стать набобом».

Его разум тщательно анализировал детали предстоящей битвы за власть. Из всего мужского потомства, произведённого Анваром уд-Дином, лишь горстка обладала какой-либо династической значимостью. В неё входили сыновья жён его отца, поскольку потомство куртизанок и других жён не имело законного права на власть. Из горстки претендентов только двое были достаточно взрослыми, чтобы представлять для него серьёзную угрозу: старший брат, Махфуз Хан, и младший — Абдул Вахаб Хан. «До сих пор, — размышлял он. — Абдул Вахаб проявлял мало интереса к политике, и если бы даже он включился в борьбу, то стал бы его союзником против Махфуза, поскольку Махфуз является тем, кого отец хочет видеть своим преемником; а против фаворита всегда объединяются в союз. Но теперь этому не бывать...»