Теодор Гладков - И я ему не могу не верить…

Фомичев вернулся в Варшаву, затем выехал в Париж и обстоятельно доложил о результатах поездки самому Савинкову. В итоге ЛД получила приглашение выслать своего представителя в Париж.

Теперь уже не только Менжинский и Артузов, но и лично Дзержинский инструктировал Федорова. Такую встречу — с одним из руководителей всей контрреволюции в его собственном логове — чекисты готовили впервые. Удержаться от волнения было трудно даже «железному Феликсу». Оперативная идея оставалась прежней, поправки вносились с учетом лишь одного, зато чрезвычайно важного обстоятельства: Федорову предстоял разговор с исключительно умным, обладающим к тому же волчьей интуицией, беспощадным врагом.

— Вы знаете, что такое лонжа? — спросил в последний момент Артузов Федорова.

— Слово знакомое, только не помню, из какого лексикона, — ответил Андрей Павлович.

— Из циркового. Так называется веревка, которая прикрепляется к поясу атлета, выполняющего особо опасный номер под куполом, на высоте. Так вот, вам в Париже придется работать без лонжи.

…Дождливой июньской ночью 1923 года Мухин перешел границу. Немного отдохнув на вильненской квартире Фомичева, он сразу же выехал вместе с ним в Варшаву, к тамошнему представителю Савинкова, «идеологу» движения профессору Дмитрию Владимировичу Философову.

Еще после майской поездки в Варшаву вместе с тем же Фомичевым Зекунов информировал Артузова: «Философовым получено от Бориса Савинкова письмо, в котором тот писал, что в ближайшее время в связи с обострением международного положения можно надеяться на улучшение материального и финансового положения савинковской группы. На заседании областного комитета в Варшаве было признано необходимым командировать Фомичева и представителя московской организации в Париж для доклада и дальнейших переговоров с самим Савинковым о продолжении работы, для чего представитель организации ожидается в Вильно 3–5 июня 1923 года. С технической стороны поездка в Париж препятствий не встретит, так как шеф обещал устроить заграничные паспорта, а Философов немедленно получит визы, так что свидание с Савинковым может состояться числа 12 июня, о чем он будет предупрежден Философовым заранее».

Таким образом, расчет обстановки был составлен Артузовым абсолютно точно. Встреча Мухина и Савинкова в Париже состоялась, правда, позже, нежели планировалось первоначально, — 14 июля 1923 года.

К сожалению, обострение международного положения для СССР действительно имело место. 8 мая министр иностранных дел Великобритании Керзон предъявил Советскому правительству меморандум, ставший известным в истории международных отношений как «ультиматум Керзона». В надменной форме британский министр-консерватор потребовал от нашей страны целого ряда «уступок» империалистическим державам, угрожая в противном случае новой интервенцией против СССР. Советское правительство отвергло наглый ультиматум. По всей стране прокатилась волна митингов протеста. Рабочие и крестьяне начали собирать деньги на строительство эскадрильи боевых самолетов. Артузов долго смеялся, купив как-то на углу Лубянки коробок спичек, на этикетке которого был изображен самолет с огромным кулаком вместо пропеллера. Надпись гласила: «Наш ответ Керзону!» Так назвали эскадрилью.

10 мая, словно эхо на лондонский меморандум, раздались выстрелы в Лозанне: белогвардейский террорист Конради убил полномочного представителя РСФСР в Италии Вацлава Воровского.

Вот какие события омрачили политическое небо Европы в начале лета 1923 года.

Первая встреча Федорова с Савинковым состоялась на его квартире (улица Де Любек, 32), вторая — через день в одном из дорогих ресторанов. Были и другие встречи. На одной из них Федоров познакомился с «министром иностранных дел» при Савинкове Александром Аркадьевичем Дикгофом-Деренталем и его женой Любовью Ефимовной, которая вскоре стала секретарем и гражданской женой Савинкова. На другую встречу пришел еще молодой, лет тридцати пяти блондин, мощного телосложения, с красивым, но чрезвычайно жестоким лицом. Немалых усилий стоило Андрею Павловичу выдержать его взгляд. Это был полковник Сергей Эдуардович Павловский. Банды Павловского в 1921–1922 годах терроризировали приграничные районы Белоруссии. Павловский отличался безудержной храбростью, собачьей преданностью Савинкову и чудовищной жестокостью. Если и можно было о ком сказать, что у него руки по локоть в крови безвинных людей, так это о Серже Павловском.