Николай Матвеев - Принцесса науки [Софья Ковалевская]

— И я, когда вырасту, буду красавица, как мама!

Все это получалось у нее так мило и непосредственно, что Елизавета Федоровна только смеялась в ответ и ласкала свою любимицу. Угловатой, застенчивой Соне тоже хотелось выразить матери свою любовь и восхищение, и она кидалась к ней, но делала это так резко и неожиданно, что порой мяла платье или портила прическу.

— Какая ты неловкая! Оставь меня в покое, несносная девчонка! — сердилась мать, отстраняя от себя дочь.

Елизавета Федоровна быстро забывала о происшедшем, а в душе самолюбивой девочки надолго оставался горький осадок.

Взрослая Ковалевская всю жизнь страдала от своего привязчивого и ревнивого характера. Чрезвычайно чувствительная по отношению к тем людям, которых она любила, она была готова отдать им всю щедрость своей натуры, но, в свою очередь, требовала от них того же и очень мучилась, когда они, по ее мнению, не отвечали ей взаимностью. Впечатлительная, фантазерка — такой была Софья Васильевна с малых лет. И в то же время она обладала необычайным чувством ответственности. Ей было немногим больше трех лет, когда произошел такой случай.

Следуя предписаниям врачей, генерал распорядился, чтобы дети каждый день обязательно ели суп, не менее двенадцати ложек. Анюта и Федя безропотно подчинились, а Софа плакала и не желала этого делать.

— Если ты и завтра будешь так капризничать, простоишь голодная весь обед в углу, — объявил свою волю генерал.

На следующий день во время обеда Софино место за столом пустовало. После долгих поисков ее нашли в углу столовой за высокой спинкой дивана.

Девочка не хотела есть ненавистный суп и решила лучше самой стать в угол, прежде чем ей придется выполнять неприятное для нее приказание.

С годами Соня становилась сдержанней и застенчивей, хотя ее глубокая и страстная натура бурно переживала все чувства.

Ковалевская вспомнила один факт, ярко рисующий ее характер.

Как-то к ним в Палибино приехал погостить младший брат матери Федор Федорович Шуберт — молодой человек, недавно окончивший университет, с блестящими глазами, веселый и живой. После обеда он сел на маленький угловой диванчик в гостиной, посадил Софу на колени и серьезно сказал:

— Ну, давай знакомиться, мадемуазель моя племянница!

Федор Федорович расспрашивал ее, как она учится, и девочка, гордая тем, что на нее обратили внимание, бойко отвечала на все вопросы.

— Какая умница! Все она знает! — восхищался он.

— Дядя, расскажите мне что-нибудь, — попросила Софа.

— С такой умной барышней можно говорить только о серьезном, — решительно заявил Федор Федорович и начал «ученый» разговор про водоросли, инфузории, коралловые рифы.

Вскоре такие беседы стали традицией. После обеда они вдвоем садились на диванчик, и дядя рассказывал. Девочка с нетерпением ждала эти «научные» беседы, и полчаса после обеда стали ее любимым временем. Но вдруг все это прекратилось из-за глупого, нелепого случая.

Однажды к ним приехали соседи-помещики с дочкой Олей. Софа всегда радовалась ее приезду, но в тот раз она сразу подумала: «А как же будет сегодня после обеда?»

Предчувствия не обманули ее. Оля пошла с ними в гостиную.

«— Ну, Софа, полезай ко мне на колени! — сказал дядя, по-видимому, не замечая моего дурного расположения духа.

Но я чувствовала себя столь обиженной, что это предложение не смягчило меня нисколько.

— Не хочу, — ответила я сердито и, отойдя в угол, надулась. Дядя посмотрел на меня удивленным смеющимся взглядом, понял ли он, какое ревнивое чувство шевелилось у меня на душе, и захотелось ли ему подразнить меня — я не знаю, но он вдруг обратился к Оле и сказал ей:

— Что ж, если Соня не хочет, садись ты ко мне на колени!

…Этого я уже никак не ожидала! Что дело примет такой ужасный оборот, не входило мне в голову. Мне буквально показалось, что земля проваливается под моими ногами».

Девочка бросилась к сопернице и, не отдавая отчета в том, что она делает, укусила ей руку до крови, а потом в отчаянье убежала прочь.

Неприятный случай замяли. Но Софа уже никогда не могла относиться к Федору Федоровичу так, как прежде.

Она с трудом находила общий язык со своими сверстниками, и в этом, пожалуй, была виновата няня. Когда маленькая девочка тянулась поиграть с детьми, с увлечением бегающими на улице, няня останавливала ее.

— Что ты, что ты! — с недовольством говорила она. — Ведь ты барышня, а они простые, тебе нельзя с ними играть…