Николай Фомичев - Во имя истины и добродетели [Сократ. Повесть-легенда]

И сказал Сократ с усмешкой:

— Да в том-то и дело, дорогой Эсхин, что говорят о бессмертных те же люди. К тому же я сильно сомневаюсь, чтобы те, кто восхваляет олимпийцев и славит их деяния — хоть те же жрецы или даже Гомер, ощущали их сами пли видели хоть разочек…

Ужаснулся речи Сократа Эсхин и из любви к нему умолял для его же блага не высказывать хотя бы на людях подобного святотатства.

— А не кажется ли тебе, дружище, — спросил его Сократ, — что пришла нам пора, если только мы хотим истинного знания, положиться на собственный ум, а на веру слов не принимать?

Но Эсхин не понял сомнений друга своего, Критон же находился в Мунихии, ибо гоплитов-афинян перевели в то время на границу с враждебной Беотией [11] Беотия — соседняя с Аттикой область. в крепость Филы…

Доспехи же воинов сняли Сократ и Эсхин, чтоб надеть на себя хитоны [12] Хитон — длинная подпоясанная рубаха без рукавов. в достопамятный канун сражения у города Саламина, что на Кипре, где персидские войска были уничтожены афинскими и тем положен конец греко-персидским войнам.

С радостной душой ступили юноши на землю родины, ибо здоровы и сильны были их натренированные, опаленные солнцем тела. Гармоничностью сложения они могли сравниться с «Дискоболом» знаменитого ваятеля Мирона, и ждала их скорая встреча с родными, с Критоном, а может, и с любимыми…

Но не радостью встретил отчий дом Сократа в доме Алопеки [13] Алопека — район Афин, где родился и жил Сократ. , а трауром: в одночасье взял Аид [14] Аид — бог царства мертвых. обоих, Софрониска и Фенарету, и тела их были похоронены. Тогда пришли к горюющему другу Эсхин и возмужавший и серьезный Критон, и Критон в утешение товарища подарил ему свиток сочинений философов, учивших хладнокровно сносить любые удары судьбы; Эсхин же утешил Сократа строфой поэта:

И, оправившись от горя, взял Сократ тоскующей по созиданию рукой отцовский молоток ваятеля и принялся за обработку камней, высекая из мрамора на продажу трех юных и прекрасных спутниц Афродиты [16] Афродита — богиня любви и красоты, дочь царя богов Зевса. , богинь дружбы и радости Харит. Но общительность души Сократа влекла его к людям, и, оставив молоток, он уходил на агору, на рынок, послушать новости и повидать друзей.

Новостями же в ту пору славились Афины, особенно теми, которые касались имени красавицы Аспасии и главного из десяти афинских стратегов, Перикла, выходца из древнего аристократического рода Алкмеонидов. Говорили, что род этот проклят богами за осквернение храма убийством скрывшихся в нем мятежников. Но Перикла нарекли «достойнейшим из эллинов» за благие дела защитника прав народа, укрепление Морского союза [17] «Делосский» (Морской) союз древнегреческих приморских городов и островов Эгейского моря в 478–404 гг. до н. э. во главе с Афинами. и победу над персами, а еще Громовержцем за исключительный риторский дар: будто молниями, разил он речами своих противников в совете, аристократов, и речами же утихомиривал бушующие страсти народа, склоняя большинство на свою сторону.

Но увидевши впервые Перикла, шествующим на агору, подивился Сократ невзрачности именитого человека, его дынеобразной голове, его обыкновенной поступи простолюдина — ни величия в ней, ни надменности; к тому же он шагал, чуть отвернув голову в сторону, как ходят одноглазые; с виду был он прост и серьезен и на каждое приветствие встречных вежливо вскидывал вверх правую руку.

Услышав же речи Перикла заново подивился Сократ: смуглое, малоподвижное лицо вождя демократии вдруг ожило, облагородилось, как озаренное светом ума, огненный взгляд, устремившись в толпу, заворожил ее, как взгляд заклинателя, весь он будто вырос и издали напоминал фигуру Громовержца, облаченного в хитон; суть же речей его Сократ одобрял: убедить народное собрание в необходимости расходовать казну не столько на желудки, сколько на цели военного и культурного возвышения города. И, восхитившись умом и красноречием Перикла, подумал тут Сократ: «Так вот почему Аспасия предпочла красавцам, домогавшимся ее любви, немолодого, некрасивого стратега…»

Не видел он еще Аспасии, но толки о ней возбуждали его любознательность. Рассказывали, что эта чужеземка из Милета [18] Милет — крупнейший город Ионии, центральной части малоазиатского побережья Эгейского моря. , дочь купца Аксиоха, не только хороша собой, но образована не хуже юношей, окончивших гимнасий, и что она, обладая врожденным даром красноречия, обучала милетян риторике. В Афины же она приехала к родным да так здесь и осталась, не из любви к самому городу, такому же пыльному и знойному, как ее родной Милет, и занятому, как и везде, заботами о хлебе насущном, а покоренная мыслью Перикла превратить Афины в просвещенный центр Эллады. Как говорили, давала она бесплатные уроки красноречия в домах своих сородичей, произнося речи на заданную тему, и состязалась в диалектике [19] Диалектика — так называлось у древних искусство вести беседу, спор, с целью познания явлений действительности в их развитии и самодвижении. с друзьями. И оттого, что в этих домах общалась она без всякого стеснения с мужчинами, прозвали ее строгие в правах афиняне гетерой [20] Гетера — «подруга», незамужняя женщина, ведущая свободный образ жизни. . Когда же в дом, где проживала чужеземка, стал заглядывать чаще и чаще Перикл, сплетники не преминули объявить Аспасию его наложницей…