Николай Фомичев - Во имя истины и добродетели [Сократ. Повесть-легенда]

Когда же Никострат готовился в обратный путь, пришли вожди народной партии и, желая положить конец посягательствам олигархов, упросили оставить в гавани пять афинских кораблей, а взамен снарядили пять своих, где, кроме невольников-гребцов, экипаж эпибатов по традиции комплектовался олигархами. Когда же призванные в эпибаты олигархи отказались плыть в Афины и бежали под защиту храма Диоскуров [96] Мифические божества, символизирующие братскую неразлучную дружбу. , у демократов проснулась жажда мести, и принялись они уничтожать своих противников всех подряд. И даже тех, кого уговорили служить эпибатами, высадив безоружных с кораблей, всех изрубили мечами. И, уговорив молящихся выйти из святилищ, дабы предстать перед судом, тех, кто вышел, осудили на смерть. Большая же часть из них, узнав о расправе, стала убивать друг друга у самого алтаря. Другие, охваченные ужасом, вешались на деревьях, прочие кончали с собой кто как мог…

Все же дальнейшее происходило на глазах Сократа и его товарищей, ибо и стратег Евридемонт оказался бессильным остановить разгул кровопролития. Семь дней, пока афинский флот оставался на острове, народ продолжал избиение олигархов, виня их в покушении на демократию, но нередко — из личной вражды и долговой зависимости.

И сжималось сердце Сократа при виде красных от крови мостовых и стен домов, и окровавленных ступеней храмов, и ум отказывался понимать, как могут сыновья керкирян убивать своих отцов, а отцы — своих сынов, и как возможно молящих о защите силой отрывать от алтарей и тут же, в храме, расправляться с ними, следы же крови говорили, что возможно…

Когда же узнал Евридемонт, что демократы заживо замуровали олигархов в храме Диониса, содрогнулось сердце сурового воина, и дал он приказ к отплытию домой [97] По свидетельству историка Фукидида, изгнанные из Керкиры олигархи, захватив укрепление на материке, долго еще совершали опустошительные набеги на своих соотечественников. . И Сократ, глядя с палубы на блещущую синевой равнину моря, все глубже уходил в один и тот же мучительный вопрос: «Отчего же политические узы крепче даже кровных и земляческих?.. И раньше бывали в Элладе гражданские войны, но до такой жестокости, как на Керкире, никогда еще не доходило. Как, какими доводами разума остановить разгул братоубийственных страстей? Какими силами свернуть государства на путь добродетели?» — и, не найдя ответа в разуме своем, сокрушался Сократ скудности своих познаний…

И в ту же зиму старое несчастье пережил Сократ — чуму, косившую сограждан целый год, так что, не считая великого множества мирного населения, унесла она из гарнизона триста всадников и четыре с лишком тысячи гоплитов; Сократа же мор пощадил, возможно, оттого что, забывая о себе, взялся он снова за крюк и, записавшись в похоронную команду, очищал Афины от гниющей скверны трупов…

И, словно наказание богов-олимпийцев враждующим эллинам, родным по языку, обычаям, вере и взрастившей их всех земле, обрушились на Элладу земле- и моретрясения такой страшной силы, что царь Агис, сын Архидама, двинувшись на Аттику, дошел до Истма и, застигнутый землетрясением, в страхе повернул назад; на многих же соседних островах снесла стихия укрепления, дома, разбила корабли, а жителей, не успевших бежать на высоты, похоронила под обломками…

И, сколько ни молились, ни взывали к олимпийцам афинские жрецы, какие только жертвы не возлагали на храмовые алтари, в тот же мрачный год, шестой от начала войны, вести получали афиняне одну печальнее другой. Там воинственные этолийцы, разбив войска Демосфена [98] Демосфен — афинский военачальник. , загнали их в лес и, запалив его, сожгли пожаром многих воинов; там сиракузяны — в Сицилии — дерзким нападением уничтожили союзный арьергард отряда афинян, напавших на город Инессу; там акарнаны с амфилохами [99] Племена Акарнании. , после ухода афинян заключив союз с ампракиотами [100] Ампракиоты — жители коринфской колонии Ампракии в Эпире. , отпали от Афин; там, рукой подать из Аттики — в Трахинии, — основали вдруг пелопоннесцы крепость — колонию Гераклею и спешно здесь сооружали верфь. В тех же случаях, когда успех сопутствовал афинским войскам — в опустошенной ими Танагре [101] Танагра — город Беотии. , в битве при Олпах, городе амфилохов, и в других местах, — жертвы афинян слишком были велика, чтобы успехи радовали победителей…

Что же касалось Сократа, то более всего его тревожила кровавая междоусобица эллинов: начавшись в Керкире, как чумный мор, перекидывалась она из города в город. Воевали друг с другом сицилийские эллины, продолжали враждовать керкиряне, лесбосцы, аргосцы [102] Жители города Аргоса на северо-востоке Пелопоннеса. , беотийцы… да и весь остальной эллинский мир был потрясаем междоусобицей. До войны подобного междоусобного ожесточения Сократ не помнил. Теперь же обе партии, стремясь к верховенству и надеясь на помощь извне, призывали чужеземцев, олигархи — спартанцев, демократы — афинян, и это еще больше разжигало вражду.