АБ МИШЕ - ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ

И без меня издохнет гитлеризм. О, мне бы хоть миг из дней победы! Узнать бы, что за семнадцать дней до конца войны Гиммлеру придет в голову искать спасения через недобитых им евреев: “настало самое лучшее время, чтобы вы, евреи, и мы, нацисты, похоронили топор войны”, - скажет миролюбивый рейхсфюрер СС.

А прочие сверхжелезные вожди “сверхлюдей”? В Нюрнберге сорок шестого года, по уши в страхе возмездия, чего не наговорят они и публично и в частных беседах!

ФРАНК: “...варварство, видимо, характерная расовая черта немцев. <...> Мы, немцы, мы все грабители. Не забывайте, что немецкая литература началась с “Разбойников” Шиллера”.

ШПЕЕР: “Пусть вся эта проклятая нацистская система и все е руководители, включая и меня, получат то бесчестие и позор, которые они заслуживают”.

КАЛЬТЕНБРУННЕР: “Я от души приветствую ту идею, что истребление народов должно быть заклеймено международным оглашением как преступление и должно строжайшим образом наказываться”.

ГЕРИНГ: “...один немец - это наверняка порядочный человек, два немца - это уже банда, а трое обязательно вызовут войну”. И, читая в газете о боях палестинских евреев с англичанами, объявил вовсе сногсшибательно: “Я счел бы за честь воевать вместе с евреями”.

Материалы Нюрнбергского процесса и процесса Эйхмана в Иерусалиме, документальные фильмы и книги об еврейских голгофах и безднах, памятники на местах смерти, скорбные плачи оркестров - все будет создано и разноязычно распространено, невероятная правда об убийстве народа растечется по земному шару доступно всем и, может быть, люди, разглядев в судьбе евреев не частный случай, а черновой набросок всеобщей истории, свернут, наконец, с накатанных магистралей Зла на тернистые тропы Добра.

Поставьте нам памятник на том повороте!

“Последний арьергард нескольких миллионов евреев, замученных и отравленных газом в различных лагерях смерти, героически погибал в вооруженной борьбе со своими убийцами, воздвигая себе нерушимый памятник славы...” - это в 1947 году напишет о нашем восстании Владислав Гомулка, бывший руководитель коммунистического польского подполья. Все-таки настанет черед поклониться евреям!..

...А двадцать лет спустя Гомулка, возглавив Польшу, объявит евреев неполноценными ее гражданами. Какой старый, какой еврейский анекдот!

Не ему ли я улыбаюсь?..

...Джоконда...

Апрель распорядился толково. Нагнал тучи, слегка отжал их, щетиной дождя обмел площадь, потом разворошил ветром мохнатую серость и высвободил из нее клочья синевы. Прорвалось солнце, ударило теплом в мокрый асфальт, в сырые стены домов, по скользкой коре обессиленных зимою деревьев, по брызгам на окнах и лужам на крышах. Подмога ветру - вдвоем с солнцем они споро, играючи, слизнули влагу, обсушили камни, и к полдню чисто прибранная, умытая площадь между улицами Левартовского, Анелевича и Заменгофа была готова к торжеству. Оставалось установить флагштоки, воткнуть, перебарывая ветер, флаги, зажечь перед памятником газ в больших семисвечниках, подпертых бронзовыми львами, и выставить почетный караул возле стены, взрывающейся барельефом: в окаменевшем пламени старец с булыжником, мальчик с ножом, полуобнаженная горящая девочка, и поникший убитый, и девушка с оружием, и в центре, истощенный и сильный, молодой вождь. Моисей, и Исход, только не к жизни, как у древних, а в смерть. И в бессмертие. “Еврейский народ - своим бойцам и мученикам” - надпись на польском, древнееврейском и еврейском горит на солнце, и стоят по обе стороны памятника каменно, под стать изваяниям, молодые польские солдаты с карабинами “на-караул”, перед ними площадь расстилает квадраты плит и прогуливающие детей бабушки постепенно уступают место наплывающим из соседних улиц людям.

Собираются группы - в основном, мужчины, пожилые и старые, одетые торжественно и небогато. Ветер распахивает плащи, дает солнцу поиграть на пиджаках, и случайный турист из СССР удивляется: знакомые знаки - орден Славы, Красная звезда, медаль “За отвагу”...

- Да, да, - объясняют хорошим русским языком старики “пану з Москвы”, мы все воевали. Первый Украинский фронт, Третий Украинский, Первый Белорусский... Красная Армия, конечно...

Ветераны на взлете чувств: с каждым годом их все меньше, но в этот апрельский день, день начала восстания в варшавском гетто, каждый, кто еще не обезножил, устремляется сюда, на площадь, где перекличка оставшихся, и скорбный сбор, и праздник Победы.