Анри Труайя - Николай II

Несколько месяцев спустя произошла новая встреча восходящей звезды балета и наследника престола – на маневрах в Красном Селе близ Петербурга, где имелся небольшой деревянный театр, на подмостках которого выступали лучшие столичные артисты. Увидев ее сперва на сцене, потом за кулисами, он окончательно потерял голову – нет, она не женщина, она – душа танца, лебяжье перышко, лучик луны! Тем не менее какою же сухостью поражают его дневниковые записи о тех мгновениях – в особенности в сравнении с воспоминаниями Матильды! «17-го июля. Вторник. В окрестностях Капорского происходили отрядные маневры, так и слышна была пальба… Поехали в театр. В антракте пел Paulus. Кшесинская 2-я мне положительно очень нравится…» [12]«30-го июля. Понедельник… Дело на Горке разгорелось и продолжалось до 11 часов утра. Я был отнесен офицерами домой… Разговаривал с маленькой Кшесинской через окно!»

Надо полагать, в этих беседах у окошка звучали и грустные нотки: цесаревич отправлялся в дальние странствия. Так решил его батюшка – а как еще было разлучить сына с молодой особой, отношения с которой, как ему представлялось, зашли слишком далеко! Склонившись над страницами своего дневника, Николай записывает: «31 июля. Вторник. Вчера выпили 125 бутылок шампанского. Был дежурным по дивизии. В 3 час. выступил с эскадроном на военное поле. Происходило учение всей кавалерии с атаками на пехоту. Было жарко. Завтракали в Красном. В 5 часов был смотр военным училищам под проливным дождем. После закуски в последний раз поехал в милый Красносельский театр. Простился с Кшесинской. Ужинал у Мамá до часу».

Маршруты великих князей, отправлявшихся в заграничные путешествия с образовательными целями, обыкновенно пролегали через столицы Центральной Европы. На сей раз российский император, желая расширить политические горизонты своего сына, направил его на Дальний Восток. Но взамен того, чтобы назначить ему в сопровождающие людей в трезвом уме и с твердыми дипломатическими знаниями, которые могли бы ему все показывать и изъяснять, царь-отец дал наследнику в попутчики брата Георгия (который, уже пораженный чахоткой, вынужден был вернуться с полпути) и нескольких гвардейских офицеров, которые только и делали, что кутили да соблазняли цесаревича местными красавицами. Среди этих юных повес и вертопрахов один только князь Ухтомский – будущий историограф славного путешествия – отличался пытливым и серьезным умом. В Афинах к странствующей группе присоединился греческий царевич Георг, сын царя Георга I и страстный любитель женщин и шампанского. Как не преминул заметить в своих язвительных мемуарах С.Ю. Витте, этот молодой человек был весьма склонен к поступкам, которые никак не могли служить примером великим князьям и царевичам. Материальная организация путешествия была поручена князю Барятинскому – почтенному, почти ослепшему от старости генералу, безупречно верному престолу, но с ограниченным кругозором.

Маленькая компания отправилась в путь 23 октября 1890 года с недвусмысленным намерением развлечься. Несмотря на всю экзотичность и красочность пейзажей, Николай остался безразличен к живописным красотам. В Египте ничто: ни пирамиды, ни Луксор, ни колосс Мемнона – не привлекло его внимания так, как пляски восточных танцовщиц-альмей. «17 ноября. Суббота… Пошли осматривать Луксорский храм, а затем на ослах Карнакский храм. Поражающая громадина… После обеда отправились тайно смотреть на танцы альмей. Этот раз было лучше, они разделись и выделывали всякие штуки с Ухтомским».

Вполне естественно, на каждом этапе пути наследника ждали пышные почести и докучливые суконные речи; он пожимал руки министрам, генералам, главам местных администраций. В Каире его приветствовала восторженная толпа, осыпавшая его розами и возгласами «Да здравствует Россия!». В Индии на встречу с цесаревичем пожаловал сам вице-король, маркиз Лансдоунский. Но, несмотря на пышность приема, устроенного британской колониальной администрацией, Николай все-таки записывает в своем дневнике: «Несносно быть снова окруженным англичанами и всюду видеть красные мундиры».

В Сайгоне, куда российская эскадра прибыла 16(28) марта, французская колония устраивает торжественную встречу сыну государя, который в пику традициям решился пойти на сближение с республиканской Францией. Наследника провозят под триумфальной аркой в ландо, запряженном шестеркой белых мулов; в его честь устраивается банкет с проникновенными тостами за мир и согласие между двумя державами, он приветствует марш колониальных войск, аплодирует факельному шествию, участвует в череде балов, танцуя и кокетничая с прелестными француженками, и радуется, как дитя, на представлении французской комедии «Жирофле-Жирофля». В конце концов Николай в восторге заявляет французскому губернатору, что здесь, в Сайгоне, он чувствует себя как дома – жаль только, что он не сможет задержаться дольше.