Анри Труайя - Гюстав Флобер

Однако с первыми литературными мечтами пробуждаются первые юношеские чувства. В 1834 году во время летних каникул, которые он проводит с семьей в Трувиле, морском, малоизвестном в то время курорте, где у его родителей есть собственность, он познает радости и тревоги флирта. Познакомившись с двумя дочерьми английского адмирала Генри Коллье – Гертрудой (род. 1819) и Генриеттой (род. 1823), [12]он влюбляется в обеих. Обмениваются несколькими рукопожатиями, несколькими нежными вздохами, несколькими поцелуями в щеку и расстаются. «Это было что-то очень нежное, детское, что не обесценивалось мыслью об обладании, но у чего из-за этого не было силы, – напишет он. – Это было простоватым даже для того, чтобы быть платоническим… Следует ли говорить, что это столь же походило на любовь, как сумерки походят на полдень». [13]

С началом учебного года он снова возвращается в холодные классы, в тесную спальню, к заданиям, которые делает на скорую руку. Между тем в этой школьной рутине его озаряет мысль о создании произведения. Друг за другом следуют: «Смерть Маргариты Бургундской», «Путешествие в ад», «Две руки на короне», «Тайна Филиппа Осторожного», «Запахи», «Светская женщина», «Чума во Флоренции», «Библиомания», «Злоба и немощь», «Нормандская хроника X века» . Он, кто позднее будет испытывать муки, работая над предложением, пишет легко, увлеченно и выспренно. В «Запахах» он признается в том наслаждении, которое испытывает оттого, что марает бумагу: «Вы не знаете, может быть, какое это удовольствие – сочинять! Писать, о, писать – это владеть миром, его предрассудками, его добродетелями и рассказывать о них в книге; это чувствовать, как рождается мысль, как она растет, живет, становится на пьедестал и остается там навсегда. Я только что закончил эту странную, причудливую, непостижимую книгу. Первую ее главу я написал за день; потом целый месяц не прикасался к ней; за неделю я сделал еще пять глав и за два дня закончил ее». Его философия, по его собственным словам, «печальная, горькая, мрачная и скептическая». Однако реакцией на эту склонность к неврастении становится похотливая шутка и сальный смех. Приблизительно в это время в его воображении рождается персонаж Гарсон. Придуманный им самим и несколькими его друзьями, в их числе и новым другом Альфредом Ле Пуатвеном, Гарсон – веселое, гротескное, раблезианское чудище, задача которого поносить провинциальную глупость. Своей вульгарностью и краснобайством он разоблачает окружающий мир. Гюстав выплескивает через него свой безудержный гнев против посредственности.

Альфред Ле Пуатвен и Луи Буйе – его новые друзья по философским дискуссиям и планам на будущее. Альфред Ле Пуатвен на пять лет старше его. Созерцатель по складу ума, склонный к меланхолии, он тем не менее интересуется женщинами. Луи Буйе не отстает от него. Разговаривают между собой развязно, по-мужски цинично. Гюстав, подхватив этот тон, пишет своему дорогому Альфреду письмо в виде списка распределения школьных наград: «Продолжительное содомистское желание: первый приз – (после меня): Морель. Испражнение в трусы: первый приз: Морель. Онанизм в одиночестве: приз: Рошен». [14]В разговорах этих товарищей речь идет только о «яйцах, мужском члене, эрекции, совокуплении».

Этот грязный лексикон не мешает Гюставу трепетно мечтать об идеальной женщине, недоступной, достойной, которая свяжет его по рукам и ногам. Если он обходится еще удовольствиями в уединении и тайными ласками с товарищами, то каждая клеточка его кожи жаждет настоящей любви, той, которая соединяет два существа противоположного пола в экстазе сильном, как смерть. Флирт с маленькими англичанками в Трувиле только пробудил его голод.

И вот в 1836 году он снова едет с родителями на летние каникулы в места своих первых сентиментальных переживаний. Поездка до Трувиля была в те времена равнозначна маленькому путешествию. Чтобы добраться до него от Пон-л’Евек, нужно ехать в экипажах по непроходимой дороге. Иногда идут пешком, лошади везут багаж. Курорт – лишь неприметная рыбацкая деревушка. Два скромных постоялых двора делят между собой посетителей, а шесть дощатых кабин, сооруженных на песке, служат защитой для редких купальщиц. На плавание в море смотрят еще как на чудачество. Семейство Флоберов останавливается в отеле «Золотой телец». Гюстав, которому исполнилось четырнадцать с половиной лет, любит гулять в одиночестве по берегу моря. Его волосы развеваются на ветру. «В то время я был великолепен», – скажет он. Он очень высок ростом, очень строен, у него свежий цвет лица, светло-русые волосы, прямой взгляд зеленых глаз и, несмотря на юный возраст, вид атлета, который находится в лучшей своей форме. Однажды утром, гуляя по берегу, он замечает красную, отделанную черным накидку, которую вот-вот подхватят волны. Он подбирает ее и переносит подальше от воды. В тот же день во время обеда в общей столовой к нему мелодичным голосом обращается женщина. Это владелица накидки благодарит его за услугу. Он смотрит на нее и ослеплен. «Эта женщина была так прекрасна, – напишет он, – я еще вижу, как ее горящий зрачок под черной бровью остановился на мне, точно солнечный луч. Она была высокого роста, загорелая, с великолепными черными волосами, которые косами падали ей на плечи; у нее был греческий нос, глаза ее сияли, высокие брови были прекрасно изогнуты, кожа ее была будто позолочена солнцем; она была стройная и изящная; на ее загорелой шее светились голубоватые вены. Добавьте к этому легкий пушок, который оттенял ее верхнюю губу и придавал ее лицу мужественное и смелое выражение, подчеркивая его свежесть… Она говорила медленно; голос ее был мелодичным и нежным». [15]