Аркадий Савеличев - Последний гетман

– Черниговщина, да! И мы ж, Разумовские, Черниговские, как хорошо дома-то, а?..

Вдруг сильный вихрь налетел с Десны, сорвал на камни Андреевскую ленту. Бросились поднимать полковники, бросились другие окружающие, ничтоже сумняшеся, забыв свой чин, и архиепископ Черниговский, но всех опередил Григорий Теплов. Возможно, потому, что ближе всех к гетману стоял, иногда подсказывая, что и как делать. Ментор! Терпи с благодарностью к такому помощнику. Теплов хотел вздеть поднятую ленту обратно, но не захотел гетман – просто сунул в карман. После, когда уже пир в его честь задавали, сам незаметно и стыдливо одел.

Вроде бы неприметная мелочь, а по возвращении в Глухов матери почему-то рассказал. У старушки свои приметы:

– Гэта, можа знак якой? Бийся Гришки Теплова, сынку… Запазух яго не пущай, не!

Какой пазух? Чего туда лезть правителю канцелярии? Все равно ни единое письмо без гетманской подписи не выйдет.

В больших делах многое забывая, спросил:

– Письма Государыне все отправлены?

– Все как есть, – оторвался от своего стола Теплов, внимательнее обычного заглядывая в глаза ясновельможного ученика. Но глаза только на единый миг могли замутиться, а потом опять ясны и беспечно доверчивы.

Чего разными мелочами, вроде писем, беспокоить?

За гетманской подписью у него в столе лежало письмо к ее императорскому величеству:

«… Обывателям малороссийским несносно, и оттого уже несколько тысяч их в Польшу на житие перешло; а буде еще такие налоги продолжаться, то со временем и вся Малая Россия, к немалому вреду и убытку Империи, разориться может; того ради…»

Не слишком-то разбирался в хозяйственных делах гетман, но кое-что от сведущих людей перенес в письмо под это «того ради…».

По уходе своего ясновельможного начальника и начальник канцелярии повторил:

– Того ради!

Не засорять -же всякими кляузами душу Государыни. В Петербург пошел отчет, тоже под гетманской печатью, писанный под диктовку гетмана еще до осмотра своих владений:

«… Малая Россия во всех ея пределах, самодержавию В. В. подвластных, Богу благодарение, находится в верноприсяжной своей должности, и никаких посторонних ниже подсылок, ниже каких-либо сумнительств по сие время нигде и ни от кого не слышно, и не было».

Не было! Не бывало «сумнительств!».

А то, что полковник Хорват, бросив своих сербских беженцев и получив «понеже на обзаведение Ея Императорского Величества новых подданных» изрядную сумму из казны, не спешит возвращаться и раздает взятки высшим чиновникам, включая и Великого Князя… Да, да. С Елизаветой Петровной случился приступ по. выходе из придворной церкви, она долго была в беспамятстве, – стали поговаривать о смене правления российского. А кто ей на смену должен прийти? Великий Князь Петр Федорович, сейчас постоянно нуждавшийся в деньгах… Вот дела-то какие. Знал это коллежский советник, а гетман Малороссийский то ли не знал, то ли, по примеру старшего брата, уверовал в вечное блаженство при добрейшей Государыне Елизавете Петровне.

Сын истопника по своему худородству – не веровал ни в вечное блаженство, ни в бессмертие. Завет отца чтил: «Прислоняйся всегда к горячей печке!» Если эта печка остывает, самое время к другой плечом прислониться, а лучше всем задом покорнейшим. Прекрасно это понимал нынешний коллежский советник, считай, уже полковник. В самом деле, не вечно же ему быть при своем наивном ученике?

Пустячное вроде бы дело – лента, сорванная с плеча малороссийского гетмана – породило немало слухов и толков. Знамение?! Может, и Наталья Демьяновна была виновата, слишком много судачила, недовольная самоуправством Теплова. Но ведь он мог сделать немного – того или иного чиновника отлучить от службы и назначить другого; для старшин и полковников руки у него были коротки. Но кто-то же слал в Петербург подметные письма? Гетман – он и распоряжался по-гетмански. Великий Князь попросил на его личную, голштинскую службу пару добрых казаков, чего не уважить? Послал в распоряжение Великого Князя двух братьев Скоропадских, произведя их в полковники; это были потомки гетмана, назначенного Петром Великим вместо изменника Мазепы. Тоже дело не порочное. Но возмутился канцлер Бестужев, решил подсолить. Как, уже и в полковники самочинно, без Государыни, возводит?!

Все же Бестужев не решился канцелярскую бумагу Государыне подавать – приватным письмом к гетману ограничился, с уважительным пересказом всего сущего: