Аркадий Савеличев - Последний гетман

Но разве мысль об Иоанне Антоновиче – не та же глупость? Тот же Панин, тот же Воронцов, уладивший дело с Алексеем Разумовским – не подталкивали Екатерину? Ей надлежало как-то устроить свою человеческую судьбу. Она – не Елизавета Петровна, которая могла и невенчанной править, она – иностранка, не имеющая российских корней.

Вот откуда явилась и стала сгущаться мысль о возможном венчании с Иоанном Антоновичем, которому к этому времени было уже двадцать два года. Разница в возрасте? Эка беда! Была же дерзкая фанаберия Петра Великого – повенчать тринадцатилетнюю дочь Елизавету с пятилетним французским принцем Людовиком, будущим королем? Придворные браки – не посиделки на деревенской завалинке; это «государственный политикёс», – утверждали толпившиеся вкруг трона великочиновные доброхоты.

В конце концов и Екатерина Алексеевна, уставшая от казарменных шуток Григория Орлова, стала склоняться к тому же самому. Смотрины? Да!

Кому она могла довериться? Само собой, только Кириллу Разумовскому, воздыхателю вечному и верному; он не проболтается хотя бы потому, что на ответный шаг надежду потерял, а в сторону отойти не может. Бедный, бедный Кирилл!… Странной жалостью его жалела – была ведь помоложе, а жалость являлась истинно материнская. В ее власти было – турнуть куда подальше гетмана-воздыхателя, даже за окрайную Украину. В таких случаях, не желая намертво казнить, ссылали послом, чтоб поохладилось слишком горячее сердце. Как Сергея Салтыкова, например; время прошло, юно-красивый граф остепенился, женских телес накушался, кой-где и детишек разбросал – как не сказать спасибо прозорливой Елизавете Петровне?

Но ехать прямиком в Шлиссельбург Екатерина не решилась. Она, конечно, не знала о похождениях бывших Государей, да и об участии в том братьев Разумовских, но по наитию какому-то решила так. Будучи теперь командиром Преображенского полка, послала доверенного офицера с запечатанным Императорским приказом: привезти узника номер один в имение Мурзинку, подле Петербурга. Оно было пожаловано когда-то Елизаветой Петровной в личное пользование Великой Княгине. Почему бы княгинюшке, ставшей Императрицей, не навестить свое именьице?

Некое лукавство, а все остальное – как и при прежних Государях: таинственность и внезапность. Кириллу Григорьевичу прислали придворную карету, когда он собирался в Академию, навестить болящего Михаилу Ломоносова. Сколько еще протянет старик… ведь несколькими годами старше президента. Но титул – «старик» – уже закрепился за профессором. Чего в том плохого? Плохо было лишь то, что посещение опять откладывалось.

– Прости, старина, – про себя пробормотал, – как-нибудь потом…

Следовало поспешать во дворец – Екатерина все еще жила в старом, бревенчатом Летнем, не жалуя новый, Зимний. Присланная карета пристала к другой, тоже весьма скромной, без всяких гербов. Разумовский предчувствовал это событие и сейчас верно угадал: едут не иначе как к «узнику номер один!» Видно, улыбка была на лице – не та ли каретица, в которой они с Петром Федоровичем катили к Шлиссельбургу? – видно, забыл некие приличия, когда шумно полез в карету. Из глубины голос Екатерины отрезвил:

– С чего такой веселый, граф?

Он припал к ручке, неохотно протянутой:

– В карты вчера продулся! Что остается, ваше величество?

Карты были хорошим оправданием. Только подчеркивали нежадность Разумовского. В бытность еще Княгиней Екатерина подмечала, что он нарочно проигрывает ей, всегда сидящей на скудном пайке. Сейчас можно было и пожурить:

– Не увлекайтесь, граф. Все свободные деревеньки я пораздала, помочь ничем не смогу.

– Что вы, ваше величество! Я и без того вспоможен больше заслуг.

– А это уж мне позвольте решать. Трогай! – кивнула стоящему у дверцы офицеру.

Видно, маршрут был заранее указан. Офицер без лишних слов вскочил к кучеру на козлы, сзади пристроился десяток конногвардейцев. Карета вынеслась за город, на шлиссельбургскую дорогу, но вскоре свернула на более узкую, идущую прямиком к Неве. Кирилл не подавал вида, что удивлен: куда ж едут? В заштатном именьице Княгини он не бывал, дорог не знал. Екатерина ничего не объясняла, ради дорожного разговора спросила:

– В добром ли здравии Екатерина Ивановна? Секретов тут не было, Кирилл пожал плечами:

– Болезнь сия чисто женская… скука, ревность ли какая, не знаю.

– Знать бы должно, муженек! – погрозила она затянутым перчаткой пальчиком, впервые чуть улыбнувшись.