Георгий Гулиа - Сулла

Наконец он отдал приказ растопить несколько котлов смолы и приготовить огня на походной телеге.

– Делайте то, что делаю я! – крикнул Сулла.

Он выхватил лук и стрелу из рук своего сателлита, окунул конец стрелы в смолу, поджег ее на огне и запустил вверх. Прямо на крышу ближайшего дома. Горящая стрела взмыла вверх и, описав плавную дугу, упала на кровлю.

Сулла выпустил еще одну стрелу. Его примеру последовали воины.

– Злодеи! – кричали горожане. – Что вы делаете? Это же не Карфаген!

– Изверги! – доносилось с верхних этажей.

Сулла посмеивался.

– Кто не уверен в своем мужестве, – сказал Сулла солдатам, – тот может заткнуть свои уши, чтобы не слышать этого кошачьего визга.

Уже пылали дома. Горел целый квартал. А стрелы все летели и летели. И горожане поняли, с кем они имеют дело, пыл их немного поостыл.

– Действовать без пощады! – приказал Сулла.

И этот его приказ выполнялся неукоснительно. Столичные жители увидели и испытали на своей шкуре, сколь дисциплинированно и сколь беспощадно римское воинство. Горожане убедились на собственной шкуре, что значит римская железная когорта, возглавляемая полководцем, который не видит перед собой ничего, кроме своей цели, и глух к мольбам.

Женские крики, детский плач, проклятия мужчин смещались с густым дымом, который стлался по римским улицам. А Сулла все приказывал не жалеть стрел, не жалеть смолы для негодяев, посмевших преградить ему дорогу.

– Все проклятия этой черни я принимаю на себя, – сказал Сулла, улыбаясь. – Продолжайте свое дело! Не жалеть никого! Двигаться вперед!

После столь категоричных приказов войско удваивало свое рвение. Закованное в железо, не знающее пощады, послушное воле полководца…

Маркитанты разносили хлеб и оливы, давали воинам хлебнуть вина из глиняных бутылей. За дополнительную плату можно было получить еще по доброй кружке красного. Сулла отказался от еды – в горло не проходил кусок: от напряжения, от волнения. Зато сосуд с фалернским один из сателлитов все время держал наготове: Сулла много пил.

Его очень беспокоило молчание Фронтана и Руфа. Кто-то из горожан пустил слух, что на Марсовом поле казнили всех бунтовщиков, что сенат объявил большую награду за голову Суллы – чуть ли не миллион сестерциев.

А дома горели. Рушились. Люди в страхе бежали к центру – Палатину и Капитолию. Войска теперь снова продвигались вперед, оставляя позади смерть, разрушения, пожары.

Сулла ежеминутно принимал донесения: такие-то когорты переместились туда-то на сто шагов, такие-то стоят на месте, в таких-то много раненых, а в такой-то убит начальник. И так далее, и так далее…

А ведь ждал он только одного донесения: Марий пойман, сенат ждет Суллу! Иное ничего не устраивало, а, наоборот, вызывало приступ бешенства.

Выслушав одного ординарца, он спросил:

– Кто тебя послал ко мне?

– Фавстик Секунд, мой начальник.

– Где он?

– Он бьется у стен вон того дома.

– У того, у четырехъярусного? – спросил Сулла.

– Да, у того самого.

Сулла подумал. И сказал медленно и тихо:

– Беги и скажи ему, что ежели через полчаса этот дом не превратится в руины и ваш отряд не продвинется вперед, – пусть шлет мне свою голову. На блюде.

– Голову? – спросил солдат.

– Да, только свою.

– Где же блюдо? – поинтересовался солдат, который отлично понимал, что приказ придется выполнять в буквальном смысле.

Сулла обратился к своим сателлитам:

– Где это оловянное блюдо?

– Из-под фруктов которое?

– Да. Оно самое!

Ему принесли блюдо с локоть в диаметре. И он передал это блюдо солдату.

– А меч, надеюсь, у тебя найдется, – сказал Сулла.

Солдат убежал к своему начальнику с приказанием полководца.

Через полчаса пылающий дом оказался в тылу отряда Фавстика Секунда, о чем сообщил полководцу все тот же ординарец.

– Значит, продвинулись? – спросил Сулла, щуря глаза и складывая губы в узкую ленту.

– Так точно!

– И намного вы продвинулись?

– На сто шагов.

– Неплохо.

– Приказано передать, великий полководец, что половина отряда погибла в бою.

Сулла удивился:

– И это приказано передать мне? Зачем?

– Не знаю, – произнес солдат.

– Наверное, твой начальник спутал меня с писцом, – сказал Сулла.

Он отдавал все новые приказы. Медленно, но верно продвигался вперед…

Рим был взят. Три дня убирали на улицах трупы. Три дня гасили пожары.

На четвертый день Сулла выступил в сенате. На заседании в храме Беллоны. Что на Марсовом поле.