Георгий Гулиа - Сулла

Сулла не выдержал:

– Послушай, как твое имя?

– Брут.

– Послушай, Брут, ты разговариваешь со мной, как с персидским правителем. Ты не хочешь понять, что я плюю на церемонии. Я – солдат, мне важно существо дела, а не риторика. Для словесных упражнений лучше всего отправиться в Афины, в Академию. Там теперь только и болтают за неимением подходящего дела и вследствие полной импотенции. Ты меня понял или нет? Философия не для меня. Понял?

Брут выдержал паузу и продолжал:

– Конечно, вы можете убить нас…

Сулла сказал:

– Никто не собирается вас убивать. Кому вы нужны, между нами говоря?

Брут изложил предложения Рима, которые сводились к следующему: надо покончить дело миром, всякое военное столкновение поведет к междоусобице, а это выгодно только врагам Рима; любые законные требования Суллы будут удовлетворены; вопрос о командовании экспедиционным войском должен быть решен благоразумно, к общему согласию и на благо республики.

– Все? – спросил сквозь зубы Сулла.

– Пока – все, – ответил Брут.

Сулла оборотился к Фронтану:

– Ты желал услышать то, что услышал только что?

Фронтан молчал.

– Разве не ясно, что эти господа с Капитолия морочат нам голову? Они полагают, что у нас задницы вместо голов. Покажи им, Фронтан, где у нас головы и где задницы.

Фронтан доподлинно точно продемонстрировал анатомию своего тела.

– А теперь ясно? – спросил Сулла римлян.

– Вполне.

– Извините нас за грубость, но мы – солдаты, – сказал Сулла. В его глазах начал гаснуть ярко-голубой оттенок.

– Нам все ясно, – сказал Сервилий. – Мы не в обиде, ибо мы пришли не затем, чтобы обижаться.

– А зачем же?

– За ответом на наши предложения.

– Но ведь такие предложения означают, что вы имеете дело с побежденными…

– То есть?

– А очень просто! – Сулла сжал кулаки. – Можно ли вовлекать нас в переговоры, не обещая ровным счетом ничего?

– Как так – ничего? – удивился Сервилий.

Сулла выставил кулаки напоказ:

– Вот – мы. А вы хотите, чтобы мы расслабили пальцы и подали вам руку. И тогда вы зажмете нам пальцы деревянными, неумолимыми тисками, какие употребляют палачи в Мамертинской тюрьме. Вы будете смеяться, а мы – рыдать от боли. Вот что вы предлагаете.

– Это не так! – запротестовал Брут.

– А как же? – Сулла размахивал кулаками.

– Я снова повторяю во всеуслышание: все законные требования твои будут вполне удовлетворены.

– Законные! – воскликнул Сулла, и кулаки его сшиблись в воздухе. – А кто определит их законность?

– Мы вместе с тобой.

– Голосованием, что ли?

– Может, и так. Способ в данном случае неважен. У нас в этом смысле богатые традиции.

– У вас – да, – двусмысленно произнес Сулла»

– Я снова могу повторить…

– Не надо!

Сулла задумался. Медленно-медленно тер себе щеки. Тер себе лоб. Покашливал. Не глядя ни на кого.

Брут и Сервилий почувствовали, что ничего путного из этих переговоров не получится. Суллу окружали тупые, одеревенелые лица. Истые солдафоны. Готовые на все по первому приказанию своего начальника. Ссылаться в беседе с ними на высшие принципы государства, общества или личности – пустая трата времени. Это видно по их рожам – раскормленным, скотским. Взывать к их человечности и благоразумию – значит рассчитывать на милосердие льва, целую неделю проведшего в жестоком посте. Эти люди признают один закон – закон меча. Если меч острием своим приставлен к их кадыку – это одно дело. Если же, наоборот, острие упирается в глотку их противника – дело совершенно другое. Закон в их сознании претерпевает метаморфозу только и только в зависимости от направления меча. При таком положении вещей успех переговоров маловероятен. Надо надеяться, что здесь не все зависит от желания этих солдафонов, что Сулла, как бы он ни был жесток и коварен, может понять кое-что, хотя бы из самых крайних эгоистических соображений. Из шкурных, как говорят в Остии.

Сулла глухо промычал:

– А много моих друзей убивают в Риме?

Брут ответил с готовностью:

– Все эти слухи преувеличены.

– Как?!

– Были прискорбные убийства. Не без этого. Все это случается, когда возникают беспорядки. Не всегда разбирают, где правый, где виноватый.

– Ложь! – процедил сквозь зубы Сулла.

– В Риме сейчас царит порядок…

– Ложь!

– За несправедливое кровопролитие закон строго карает виновников…

– Ложь!

Римляне были тверды:

– Сенат принял строгие меры к наказанию убийц…