Василий Цветков - Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России

Исходя из вышеизложенного, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров постановляют: Отменить применение высшей меры наказания (расстрела) как по приговорам Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее местных органов, так и по приговорам городских, губернских, а также и Верховного при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете трибуналов.

За председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)

Председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии Ф. Дзержинский…» [4] Декреты Советской власти. Т. VII. М., 1974. С. 104–105.

Теперь рассмотрим конкретную практику «революционного Иркутска» в январе 1920 года. Во-первых, в городе отсутствуют структуры советской власти (эсеро-большевистский Политцентр таковым считаться не может). Вся полнота власти (законодательной, исполнительной и судебной), по сути, только у Военно-революционного комитета, который является чрезвычайным органом власти. Эта специфика ревкомов оказывается отличительной чертой их всех с момента возникновения первого из них – Петроградского военно-революционного комитета, то есть выполнение судебных функций и создание новых структур, наделенных судебными функциями, – в их компетенции.

О постановлении ВЦИК и СНК об отмене смертной казни представители Иркутского ревкома были, конечно, осведомлены, о чем свидетельствует «Приказ № 2 Иркутского ВРК» от 22 января 1920 года, призывающий к сдаче подразделения отступающих частей Русской армии адмирала Колчака: «…Иркутский Военно-Революционный Комитет предлагает всем оставшимся на территории действий Ревкома частям и отдельным лицам бывшей армии правительства адмирала Колчака немедленно положить оружие и сдаться Советской власти по месту своего нахождения, так как дальнейшая борьба их против советского правительства бесполезна и бесцельна и поведет лишь к их уничтожению идущими с запада советскими войсками или войсками Ревкома.

При этом Ревком объявляет о состоявшемся постановлении Совнаркома Советской Республики об отмене высшей меры наказания к врагам народа – расстрела и, таким образом, немедленная и беспрекословная сдача упоминаемых частей гарантирует им персонально сохранение жизни при разборе их дел судом Республики.

Председатель Ревкома А. Ширямов. 21.1.1920» [5].

Мог ли ревком действовать самостоятельно, не оглядываясь на «центр» в Москве? Текст декрета Совнаркома об отмене смертной казни указывал на возможность восстановления «красного террора» в случае непосредственной угрозы революционной власти. А практика применения подобных санкций в Гражданской войне (с первых же дней советской власти) неоднократно показывала, что согласия центра в «чрезвычайных условиях» отнюдь не требовалось ради незамедлительной «победы над контрреволюцией».

Вот, например, свидетельство подобного рода: «Предписание Главному комиссару Черноморского флота о борьбе с контрреволюцией от 26 ноября (9 декабря) 1917 года.

Действуйте со всей решительностью против врагов народа, не дожидаясь никаких указаний сверху. Каледины, Корниловы, Дутовы – вне закона. Переговоры с вождями контрреволюционного восстания безусловно воспрещаем. На ультиматум отвечайте смелым революционным действием. Да здравствует революционный Черноморский флот!

Совет Народных Комиссаров («Правда», вечерний выпуск, № 22, 27 ноября; «Известия» № 238, 28 ноября; «Рабочий и Солдат» № 36, 27 ноября).

Уместно вспомнить здесь расстрел царской семьи, объясненный как своеобразная превентивная мера Уралоблсовета ради предотвращения угроз от возможного освобождения Романовых наступающими «контрреволюционными войсками».

Иркутский ревком, заранее оправдывая свои решения ссылками на возможное ухудшение ситуации в самом городе и вокруг него, 1 февраля опубликовал «Предупреждение»: «… Иркутский Военно-Революционный Комитет, опираясь на волю масс и ту огромную силу Советской России, которая оказалась способной внести разложение в ряды врага даже через штыки колчаковской армии, вступив в управление краем, не счел необходимым красным террором неумолимо расправиться с врагами народа. Он полагает, что перед всем очевидной неизбежностью утверждения в Сибири и России единой власти Рос. Сов. Фед. Соц. Республики никто не дерзнет нарушить революционный порядок и вызвать бесполезное кровопролитие, обреченное на полный неуспех, попыткой контрреволюционного восстания. Однако имеются безумцы, которые продолжают мечтать о возможности возвращения «сычевщины» (начальник гарнизона Иркутска генерал-майор К. И. Сычев командовал войсками при попытке подавления восстания Политцентра в Иркутске в декабре 1919 г. – В.Ц. ) хотя бы на час, – безумцы, работа которых может заставить Революционный Комитет пересмотреть свое отношение к моменту и сдавшейся буржуазии и реакционным элементам города.