Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

Когда они приблизились к теснине и взялись за весла, Орфей завел новую песню — резкую сатиру на их команду, предназначенную для того, чтобы отвести гнев ревнивого бога или богини, которые вознамерились бы им повредить. Припев звучал так:

В своей песне он вышучивал каждого аргонавта поочередно. Он пел о Линкее, у которого такой острый взгляд, что Линкей мог бы пронзить им дуб и прочесть мысли жука, ползущего по другой стороне; о Буте, который знает всех своих пчел по имени и роду и рыдает, если одна из них не возвращается в улей, съеденная, быть может, ласточкой; об Адмете, которому явился служить Аполлон, но который не мог выдумать лучшего приказа для бога, чем: «Будь любезен, подай мне сосиски»; об Эвфеме, пловце, который вызвал тунца на состязание в плавании вокруг острова Кифера и победил бы, да рыба его обманула; о Калаиде и Зете, которые бегают так быстро, что всегда достигают цели незадолго до команды: «Марш!», и которые однажды преследовали стаю гарпий по Мраморному морю, Эгейским островам и Греции — и так до Строфад; о Периклимене, чародее, рожденном во время солнечного затмения, который мог, если пожелает, оборачиваться любым зверем или насекомым, но однажды так и остался в облике осленка, слишком юного, чтобы помнить, как вернуть себе человеческий облик; о Мопсе и Идмоне, которые беседу с птицами предпочитали беседе с любым человеком — даже друг с другом; об Ифите, который украсил стены внутри дома в Фокиде изображением оленьей охоты, столь живым, что дичь, собаки и охотники — все сбежали ночью и умчались через дымовое отверстие в крыше; о Ясоне, таком пригожем, что женщины при виде его падали в обморок и приходилось приводить их в чувства запахом жженых перьев. Но Орфей сочинил сатиру и на себя: он поведал, как в некоей долине в Аркадии великое множество лесных деревьев выскочило из почвы с корнями и побрело за ним, когда он сыграл, не подумав, песню: «Вперед, к лучшей земле, к милой Фракии». Благодаря этим шуткам, они одолели опасный участок теснины, хотя в одном месте, даже при упорной гребле, потребовались три строфы песни, чтобы помочь им пройти сотню шагов. Они дрожали от изнурения и были едва живы, когда Тифий привел их в Ферапейскую бухту. Они бросили якорь и перекусили вином, сыром и полосами острой оленины, которыми снабдил их Финей, но когда вечер начал ослабевать, они быстро закончили трапезу и двинулись в путь, опасаясь худшего. Сперва, чтобы облегчить корабль, высадили мариандинов, которых вызволили от Амика, и договорились встретиться с ними тем же вечером, если позволят боги, на берегу Черного моря, к востоку от входа в Босфор. Они медленно плыли вверх по более широкой части пролива, но ветер вообще прекратился, когда в пределах видимости оказалась поросшая кипарисом коса, и по шипению воды они поняли, что Сталкивающие скалы близки. Во рту у них пересохло от страха, руки и ноги подергивались, но Тифий держал курс, а Орфей радостно играл. Среднее течение мчалось с ужасной скоростью, а прибрежные водовороты безумно закружили «Арго». Гребцы увидели летящую к ним вверх по течению цаплю и, едва дыша, закричали ей «Ура!», ибо птица эта посвящена богини Афине, но когда цапля замахала крыльями у них над головой на высоте мачты, крик восторга сменился стоном отчаяния, ибо сверху ринулся на цаплю ястреб-перепелятник, правда промахнулся. Цапля уронила хвостовое перо, которое завертело и унесло течением. Ястреб взмыл ввысь, чтобы снова спикировать, если цапля оказалась убита — это было бы худшим из возможных предзнаменований. Фалер, у которого Ясон взял весло близ Ферапейи, ибо лучник еще не оправился от удара в бедро, который нанес ему бебрик, схватил лук, наложил на тетиву стрелу и выпустил ее. Ястреб, переворачиваясь, рухнул на корабль, пронзенный в сердце, а цапля благополучно полетела к Черному морю.

Редко кому удавалось столь быстро преодолеть пророчество, как теперь. Тифий, увидав одну из Сталкивающихся скал, ненакрытую приливом, на некотором расстоянии в стороне, у среднего течения, решил, что выбрал безопасный курс; но шум воды смутил его. Внезапный водоворот закрутил «Арго», и тут же последовали скрежещущий треск и толчок, все на борту решили, что плаванию настал конец. Тем не менее Орфей продолжал петь, Тифий восстановил управление кораблем, и они стали уверенно грести дальше, весла их изогнулись, словно луки, от силы течения. Соленая вода не омочила их ноги, как они ожидали каждый миг; а Фалер, перегнувшись через борт, чтобы взглянуть, что стряслось, крикнул, что всего лишь задели нижней частью кормы подводный камень. Часть орнамента отломилась, почти так же, как выпало перо из хвоста цапли, но обшивка не была пробита. Возликовав, они двинулись вперед, и вскоре перед ними раскинулось Черное море. Они обогнули восточный мыс и миновали белую меловую скалу, которую упоминал в своих указаниях царь Финей; затем, в миле-другой к востоку от нее подвели «Арго» к берегу в месте, где желтые скалы пересечены небольшими долинками, завершающимися узкими песчаными полосами.