Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 2. Божественный Клавдий и его жена Мессалина.

На военном совете, куда мы с Авлом пригласили всех штабных офицеров и командиров полков, все сошлись на том, что фронтальное наступление неизбежно и мы должны быть готовы к тяжелым потерям. Невыгодно для нас было и то, что передний склон холма между лесом и рекой был идеально приспособлен для маневров колесниц. Авл рекомендовал массированную атаку на центральный форт при ромбоидальном построении. В голове колонны будет один полк, идущий двумя эшелонами, каждый — в восемь рядов в глубину. За ним пойдут бок о бок два полка с тем же построением, что первый, затем три полка рядом — самая широкая часть ромба, на ее флангах для защиты нужно поместить слонов; затем снова два полка и в завершение — один. Кавалерию и остальную часть пехоты надо оставлять в резерве. Авл объяснил, что такое построение полков предохранит их от атак с флангов — атака на первый полк вызовет шквал дротиков, посланных солдатами второго развернутого строя, атака на второй — вызовет удар третьего. Третий будут прикрывать слоны. Если же на замыкающие полки будет предпринята мощная атака боевых колесниц, полки развернутся и снова смогут защищать друг друга.

Я сказал, что ромб — красивое построение и оно с успехом применялось в таких-то и таких-то битвах — я перечислил их — во времена республики, но британцы настолько превосходят нас численно, что, стоит нам оказаться в центре подковы, они атакуют нас со всех сторон и мы не сможем отбить их, не нарушив построения: передняя часть ромба обязательно окажется отрезанной от задней. Я сказал также, и очень выразительно, что не согласен терять даже одну десятую часть того числа убитыми и ранеными, в которое, как мы подсчитали, нам обойдется лобовая атака. Веспасиан тут же привел старую поговорку о том, что нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц, и спросил довольно нетерпеливо, уж не собираюсь ли я уменьшить потери, немедленно вернувшись во Францию, и сколько времени после этого я надеюсь пользоваться уважением армии.

Я резко ответил:

— Есть много способов содрать шкуру с кота, на лобовой атаке свет не клином сошелся.

Они говорили со мной свысока — еще бы, бывалые солдаты, участники многих походов, — стараясь поразить меня техническими и военными терминами, точно я был полный профан. Я сердито воскликнул:

— Уважаемые, как говаривал Божественный Август: «Возможно, редька не знает по-гречески, но я-то знаю». Я сорок лет занимался тактикой, и не вам меня учить. Я знаю все шаблонные и нешаблонные ходы и дебюты в этой игре, где играют не шашками, а людьми. Но поймите наконец, что я не волен играть в нее по тем правилам, которые навязываете мне вы. Как отец отчизны я обязан печься о своих сыновьях; и я отказываюсь потерять три или четыре тысячи жизней в наступлении такого рода. Ни моему отцу Друзу, ни моему брату Германику и в голову бы не пришло устраивать лобовую атаку против таких мощных фортификаций.

Гета спросил со скрытой иронией:

— Что бы предприняли твои благородные родичи в подобном случае? Как ты думаешь, цезарь?

— Они нашли бы обходный путь.

— Но здесь нет обходного пути, цезарь. Мы в этом убедились.

— А я говорю: они бы его нашли.

Красс Фругийский сказал:

— По словам пленников, вражеский левый фланг охраняет царица Цапля, а правый — царь Боярышник. Так они похваляются.

— Кто эта царица Цапля? — спросил я.

— Властительница болот. По их мифологии, она родственница Богини Боя. Та является в обличий ворона и садится на острия копий. Затем она заводит побежденных врагов в болота, где ее родственница царица Цапля съедает их всех до одного. Царь Боярышник — юноша. Весной он одевается во все белое и помогает британцам, защищая частоколы колючками; они валят боярышник и укладывают его колючими ветвями наружу, связывая стволы между собой. Через этот завал нелегко пройти. Но царь Боярышник защищает их правый фланг без искусственных преград. Наши разведчики все сошлись на том, что этот лес — непролазные дебри, нет смысла даже пытаться где-нибудь там пройти.

Авл сказал:

— Да, цезарь, боюсь, нам все же придется пойти на это фронтальное наступление.

— Посид, — вдруг позвал я, — ты когда-нибудь воевал?

— Никогда, цезарь.

— Слава богу, значит, я не один. Предположим, я возьму на себя невозможное и проведу нашу кавалерию на правом фланге через эти непроходимые дебри, несмотря на колючки, ты возьмешься подвести гвардию к левому флангу через это непролазное болото?