Виктор Юнак - Дань кровью [Роман]

Внук Османа (сын Орхана) Мурат I, носивший уже титул султана, во время своего первого завоевательного похода 1363–1365 годов захватил в 1363 году Адрианополь, который и стал базой дальнейших действий. Распад Болгарии на три самостоятельных государства, распад Сербии после смерти Стефана Душана еще более облегчили завоевания Мурата и привели сначала к победе в битве на реке Марице, а затем и на Косовом поле. В результате всех этих походов и битв Мурата уже к восьмидесятым-девяностым годам XIV века некогда огромная и могучая Восточная Римская империя превратилась в область небольшого герцогства вокруг Константинополя.

Наступили черные дни для всех балканских народов, для всех христиан, ибо, как писал очевидец тех горестных событий, «одни из них были перебиты, другие уведены в рабство, а тех, которые остались там, на родине, косила смерть, ибо они умирали от голода. Опустела земля, лишилась всех благ, погибли люди, исчезли скот и плоды. И поистине тогда живые завидовали тем, которые умерли раньше».

Естественно, возникает резонный вопрос: могла ли цивилизованная, цветущая, казалось, всесильная Европа остановить кровавый поток турецких орд, не оснащенных никакой боевой техникой, кроме копий, сабель, луков и стрел, не имеющих даже железных доспехов (если не считать кольчуг), защищавших тело? Ведь эпоха гуннов и готов прошла. Европа была уже гораздо более сильной, нежели тогда… А все-таки более ли сильной?

Основным рычагом европейского феодализма была наследственная собственность, которая все более укреплялась благодаря долгому владению богатыми земельными угодьями. Подобная собственность создавала иллюзию самостоятельности феодала, делала его менее зависимым от сюзерена и тем самым усложняла создание крупных и прочных державных объединений. С другой стороны, подобная система наследия от отца к сыну приводила к деградации умственных, физических и, как следствие, полководческих способностей феодалов, главный упор делавших на увеличение различных повинностей и обязанностей крестьян, что в конечном итоге удовлетворяло возросшие потребности феодалов!

У турок же не было такой оседлой традиции наследования имений. Поэтому их политика была направлена на то, чтобы увеличить свое богатство грабежами и завоеваниями, и завоевания тем самым стимулировались. Вся система государства опиралась на людей, которые жизнь воина предпочитали жизни производителя. Способ разделения военной добычи, шла ли речь о движимых или недвижимых ценностях, играл основную роль в стимуляции одиночек. Это деление могло происходить только по общеусвоенным принципам как награда за вклад в общую победу. Особо отличившиеся в данной битве воины получали феодальные лены (земельные угодья).

Подобная система давала возможность любому воину стать помещиком-феодалом в случае, если этот воин отличится хотя бы в одной битве. А уж в следующей победной операции он может и не отличаться в такой степени, как в предыдущей. Лены у него могут отнять лишь в случае неучастия в битве, трусости или предательства. Однако, если он снова себя проявит, он может опять получить большее или меньшее поместье.

Каждая новая битва дает шанс новым героям. А потому с каждым новым завоеванием класс феодалов становился более многочисленным и более сильным экономически. Сила этого класса обусловлена усилением централизованного государства. Интересы феодалов и правителя, таким образом, были взаимосвязаны. Все это благотворно влияло и на уменьшение противоречий между феодалами и крестьянами. Крестьянин был менее обремененным, нежели в Европе. А это обеспечивало и внутригосударственную безопасность.

Как видно, в турецкой феодальной системе той эпохи было больше элементов централизма, он более, нежели в Европе, позволял использовать феодальное владение в интересах государства. А значит, эта система была и более благоприятной для поощрения завоеваний, чем система европейского феодализма.

Как ни велика была победа над Вукашином и Углешей, Мурат все равно приказал отойти назад. Вглубь Македонии, а тем более в Сербию он заходить пока боялся, хотя, быть может, на крыльях успеха он и мог бы сломить еще не одного сербского великаша. И после обильных грабежей и пожаров, которые не смогли погасить даже реки темно-красной христианской крови, части Мурата возвратились в Эдирне. Праздник был на турецкой улице. Обозы награбленного и потоки пленных направлялись в Малую Азию. Нужно было отдохнуть, подсчитать успехи, разобраться в делах, сначала внутренних (ибо и внутри страны было не так спокойно, как хотелось бы), затем во внешних, а уж после того дойдут руки и до Македонии. А пока пусть там разбираются сербы и византийцы-румелийцы — они тоже народ не промах. Вон, не прошло и двух месяцев после Марицы, а Мануил Палеолог, с благословения отца-императора, успел занять Серры и присоединить их к своим владениям. Но эти земли уже всецело принадлежат ему, Мурату, он это знал так же твердо, как остро это почувствовали жители тех мест.