Ахмед Боков - Сыновья Беки

Увидев кровь на щеке у Малсага, в толпе закричали:

– Шашками бьются, изверги!

– Его ранили!

– Бей гяуров!

– Назад, вы все село погубите! – кричал перепуганный насмерть Ази.

Белый от страха Шаип-мулла канючил перед лицом Торко-Хаджи:

– Видишь, Хаджи, как все обернулось? А если бы ты призвал их к спокойствию, может, все и обошлось бы. Тебя бы они послушались.

– Ничего, – отвечал Торко-Хаджи, – рано или поздно это должно было случиться. Народ озлоблен насилием.

Сразу после удара Малсаг кинулся на всадника, которого стянул с коня Алайг.

– Не надо! – схватившись за живот, застонал тот. Исмаал и Дауд бросились к другому казаку. Исмаал стащил его с лошади и схватил за горло, а Дауд снял оружие. Подоспел и Хасан. В руках у него был кинжал. Он огляделся. С кем расправиться? Один уже держится за живот – ранен, с другим справятся Исмаал и Дауд. И вдруг совсем близко он увидел конного стражника в окружении толпы. Хасан поспешил туда. Но прежде чем он пробился, того уже свалили с коня.

– Пирстоп! Пирстоп сбежал! – закричали в толпе.

– Не дайте ему уйти!

Лавина подалась вперед. Хасан вложил кинжал в ножны и ринулся к фаэтону.

Фаэтон поехал не по центру села, как въезжал, а свернул в боковую улочку. Два уцелевших казака из охраны поскакали за приставом. Хасан бежал за ними.

Наперерез фаэтону выскочил с колом в руке Гойберд, видать, откуда-то из плетня выхватил. Он одним ударом свалил всадника. Другой ускакал.

Когда Хасан подлетел, Гойберд уже снимал оружие с поверженного казака. Тот не двигался. Похоже, потерял сознание.

– Хороша винтовка! – сказал Гойберд и цокнул языком. – Клянусь богом, хороша! Эх, Рашид… – Он глубоко вздохнул. – Возьми, Хасан, шашку. Пригодится тебе.

Хасан перекосился от досады. «Шашку». Ему бы винтовку. Зачем она Гойберду? У него же нет кровника! Но о том, чтобы попросить, и думать нечего. Не отдаст. Хасан склонился над стражником и вдруг услыхал:

– Не убивай меня, дома дети…

Хасан молча отошел от раненого стражника.

Площадь быстро пустела. Боясь, как бы не прискакали на расправу новые казаки, люди спешили убраться восвояси.

Хасан поискал глазами, но никого из своих не увидел.

Держась поближе к плетням, плотно прижимая при этом винтовку, торопился домой и Гойберд.

Убитых не было. Раненых – пятеро. Удравший в начале заварухи Ази теперь вернулся и подбирал раненых стражников.

– Вы, может, думаете, власти простят вам? – ворчал он. – Ни за что! А кое-кто даже очень дорого поплатится! Я не сын своего отца, если не поплатится!

Один из раненых стражников, когда его поднимали на арбу, вдруг проговорил на чистом ингушском языке:

– Воды дайте!

– Ты ингуш? – удивились те, кто держал его. – А как же ты с ними, с гяурами, оказался?

– Так и оказался. Чтобы дети не умерли с голоду! Нет у меня ни клочка земли…

Две недели Хасан не ночует дома. И Кайпа, которая раньше делала все возможное, чтобы дети постоянно были у нее на глазах, сейчас вся замирала от страха, едва завидев Хасана. А приходил он разок-другой, и то только ночью.

Власти охотятся за теми, кого считают зачинщиками и активными участниками беспорядка во время схода. В их числе и Хасан. Арестован пока только Малсаг. Его схватили на пути во Владикавказ.

О Хасане властям известно все, что он делал на сходе: как носился с кинжалом, как снял шашку с раненого Гойберда, который ударом кола свалил казака и забрал себе винтовку, будто бы забыли. Видать, в общей свалке не заметили. А на Хасана кто-то донёс, будь он проклят. Трижды приходили с обыском. Потому Кайпа и боится. Стоит сыну войти – ей уж мерещится: стражники окружают дом и вот-вот схватят Хасана. И теперь она умоляет его не приходить домой. А Хасан, пожалуй, даже и рад этому. По молодости лет он еще не тяготится своим скитальчеством. Плохо ли: бывает, где хочет! Даже коня у Фрола угнал!..

…Нюрка вывела лошадь далеко в степь и отдала ее давно уже ожидавшему Хасану. Он поблагодарил и вскочил на коня. Девчонка поначалу, как всегда, улыбалась ему, но, когда он тронул коня, погрустнела, пошла с ним рядом и вдруг сказала:

– Приезжай еще!

Хасан молчал. Тогда она прошептала:

– Я тебе еще одного уведу!..

– Не надо! – покачал головой Хасан.

Ему и правда было не нужно. Он же не конокрад. Хватит одного. Конь отличный, продаст, купит пятизарядную винтовку. А остальные деньги принесет матери. Она подкопит к ним – и будет в хозяйстве лошадь… Да и Нюрку жаль, как бы в беду не попала.