Александр Волков - Два брата (др. ред.)

— Востер, батюшка. Ко всякому мастерству сызмальства способен. Самопалов таких понаделал. Намедни поповскому сыну чуть голову не сшиб.

Федор Алексеевич заинтересовался:

— Самопалы? А кто же его учил делать?

— Да никто. Сам, батюшка, дошел, своим умом…

— Вот как?! — Боярин захохотал. — Ишь, вояка! Поповичу, говоришь, голову прошиб? Нам вояки добре надобны! Ладно, баба, ин быть твоему сыну в школе! Поручители есть?

— Какие поручители, батюшка-боярин?

— Что твой сын из школы не утечет, коли трудно покажется.

— Найду, милостивец!

— Да, еще вот: прошение надо подать.

— А как его, батюшка-боярин, пишут?

— Буду рассказывать! Пойди в мою канцелярию!

Подьячий за два алтына написал Аграфене прошение по заведенной форме.

«Державнейший Государь, Царь Всемилостивейший, Петр Алексеевич, желаю я, нижеподписавшийся, Егор, Константинов сын, Марков, вступить в Математическую навигацких наук школу, а по твоему, Государь, указу, велено в тоё школу набрать всякого звания людей потребное число. И покорно прошу я, Всемилостивейший Государь, повели меня к той школе приписать. А отроду мне, Маркову, двенадцать лет.

Вашего Величества нижайший раб посадский сын Егор Марков, а за него по неграмотности руку приложил Емельян Седов.

Аграфена вернулась домой сияющая. Через несколько дней она принесла в канцелярию Головина поручительство двух знавших ее дворян, что Егор Марков «без указу великого государя с Москвы не съедет и от школы не отстанет».

В начале сентября 1701 года Егор Марков получил предписание явиться в Навигацкую школу, куда его зачислили учеником «русской школы» и ввиду бедности его матери определили корм на первое время по алтыну в день.

Егор Марков, в новых сапогах, в новой рубахе, с волосами, обильно смазанными коровьим маслом, явился с матерью в школу в первый раз.

Аграфена расспросила школьного сторожа, куда свести Егорку, и робко вошла в класс. Ученики возрастом от двенадцати до двадцати пяти лет шумно рассаживались за столами. Густо побагровевший Егорка стал у двери, а Аграфена, тоже сильно робея, приблизилась к учительскому столу, на котором лежали несколько книжек, пучок розог и линейка.

— Новичка привели! О-го-го! Новичок! — раздались возгласы учеников.

Учитель Федор Иванович был низенький человек с маленькими серыми глазами, бритый, в потертом кафтане, в растрепанном паричке. Он хлопнул линейкой по столу:

— Молчать!

— К вашей милости, — низко поклонилась Аграфена.

По обычаю, она принесла учителю горшок с кашей и пирог.

Учитель поставил на стол приношение.

— Как звать?

— Марков… Егорка…

— Марков Егор! Подойди!

Трепещущий Егорка подошел.

— Хочешь учиться?

— Хочу, — прошептал Егорка.

— Ох, хочет, батюшка, хочет! — подхватила Аграфена. — Уж так меня молил, чтоб хлопотала я за него…

— Ладно! — сказал учитель. — Иди, баба! Аграфена с поклонами ушла.

— Марков Егор! Садись вот здесь, впереди!

Егорку посадили с недорослем [46] Недорослями при Петре I и позднее называли дворянских детей, не достигших пятнадцатилетнего возраста. Впоследствии это слово приобрело ироническое значение. Ильей Тарелкиным и сыном дьяка Трифоном Бахуровым. На трех учеников был один букварь.

Учитель отошел от Егорки, сел за стол и стал без церемонии есть принесенный пирог. Ученики твердили заданные уроки. Класс походил на огромный жужжащий улей.

Лохматый детина огромного роста, с длинными черными усами долбил молитвы.

Другой, заткнув уши пальцами и раскачиваясь, читал нараспев как дьячок:

— «Хвалите бога человеку всяку, долг учиться письмен словес знаку. Учением бо благо разумеет, в царство небесное со святыми успеет…»

Третий толкал товарищей в бока и в спину кулаком, а когда те сердито оборачивались к нему, он делал невинное лицо и с показным усердием твердил:

— Буки-аз — ба, веди-аз — ва, глаголь-аз — га…

Учитель, прислушавшись к равномерному деловому гулу класса, подошел к первому столу, вырвал из рук Ильи Тарелкина засаленный букварь и дважды черкнул твердым ногтем по первой странице. Швырнув книжку перед оробевшим Егоркой, он сказал: «От сих и до сих!» — потом преспокойно отошел к кафедре.

Егорка остолбенело взглянул на страницу, ничего не понимая. Красноглазый Илюшка, с белыми, как лен, волосами, выдернул у него букварь из рук. Егорка внимательно слушал обрывки фраз, которые доносились к нему со всех сторон.