Геннадий Ананьев - Риск. Молодинская битва

Вновь наступила тягостная тишина. Можно сказать, зловещая. Конечно, Мухаммед-Гирей не рассчитывал, что царь российский приедет к нему на поклон — не те времена. Россия крепко стоит на ногах, и то, что ему удалось хитростью нанести такой удар, еще не значит, что она покорена. Много ратников у Василия Ивановича, и если сумеет он их ополчить, нелегко придется туменам крымским. И еще важнее важного — едины князья русские, а потомки Чингисхана грызутся, словно шакалы. Вот и сейчас не удастся ему в полной мере воспользоваться плодами своего мощного удара, удачного неожиданного похода, плодами присоединения Казани: помешают астраханские ханы.

Мухаммед-Гирей едва не скрипнул зубами от дикой ненависти к стоящим на его пути к могуществу, но так и не шевельнулся на лице хана ни один мускул.

«Буду требовать большего, а как обернется дело, ведает лишь Аллах, но унизить князя Василия унижу! Пусть отречется от титула царя и великого князя!»

— Если князь Василий не предстанет перед нашим лицом сейчас, он должен будет ехать в Бахчи-сарай. [115] Бахчисарай — до 1783 г. столица Крымского ханства. Мы ему дадим ярлык [116] Ярлык — грамота хана Золотой Орды, дающая право на княжение. на великое княжение. Мы не уйдем отсюда, пока не получим от самого князя Василия шертную грамоту [117] Шертная грамота — присяга мусульман на Коране, этим же словом русские обозначали принесение присяги язычниками по их обычаю. с его печатью. Если он не признает себя моим рабом, наши тумены повернут морды коней на Тверь, Ярославль, Новгород, Псков. Наши кони дойдут до самых берегов Студеного моря, [118] Студеное море — древнерусское название Северного Ледовитого океана. и не останется места, где укрыться князю Василию. Мы схватим его, закуем в цепи и продадим в рабство на базаре в Кафе. Как простого раба. Мы сказали все. Наша воля такова: все остается так, как было при великом внуке Покорителя Вселенной Бату-хане.

— Разреши, светлый хан, мне самому скакать к государю моему и передать ему твои слова?

— Нет. Мы разрешаем тебе послать любого из твоих спутников, а ты со всеми остальными останешься в заложниках. От ответа князя Василия будет зависеть и ваша жизнь.

— Я повинуюсь, светлый хан. Прими от великого князя подарки. Он прислал их тебе.

— Василий — не великий князь, не царь! Мы еще недали ему ярлык на великое княжение! — гневно осадил Воротынского Мухаммед-Гирей. — Мы решим, станет ли он великим! Может, дадим ярлык князю рязанскому или князю тверскому. А подарки своего подданного мы примем. Пусть внесут.

Гора отменной пушнины легла к ногам братьев Гиреев. Мягкая, ласковая, притягивающая взор; Мухаммед-Гирей сбросил с лица каменную маску, оно теперь выражало довольство и радость; на многочисленные изделия из золота и серебра, которые тоже внесли в шатер, он взглянул мельком и вновь устремил восторженный взор на связки шкурок редких пушных зверушек.

— Еще, светлый князь, послал тебе Иван Васильевич (Воротынский остерегся назвать царя полным титулом, но и унижать его не захотел) меду хмельного из своих погребов. Изведаешь на досуге.

— Хорошо, — похвалил Мухаммед-Гирей подобревшим голосом и повелел, ни к кому не обращаясь: — Выделите послам просторный шатер и обеспечьте их всем.

Повеление Мухаммед-Гирея выполнили его подданные без волокиты, тут же отвели послов в просторную юрту (видимо, какого-то вельможи), всю в коврах и со множеством подушек. Так и тянет развалиться, подложив под плечи подушки, и расслабиться после столь унизительного, измотавшего душу приема. Что князь Воротынский и сделал, показав пример остальным.

Покой, однако же, не мог длиться долго и быть полным. И это естественно в их положении. Пусть не сегодня решится их судьба (жить или нет им), пусть это произойдет лишь через двое суток, но будущее для них было так неопределенно, и не тревожиться бояре просто не могли. Ведь были они по природе своей обычными людьми, хотя и отличались все же от смердов с примитивным их мышлением, забитых жизнью. С малых лет приученные сопоставлять разные события, размышлять об их причинах и последствиях, то есть думать не только конкретно, но и абстрактно, теперь бояре, несмотря на то что хотелось им полного отдохновения, и физического, и духовного, невольно думали о положении, в каком оказались волею судьбы. Особенно тревожило бояр то, как поведет себя великий князь Василий Иванович.

Сдерживали тяжкие вздохи бояре и дьяки, не давали черным думам вырваться наружу, но терпение их иссякало. Доколе?!