А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

– Господи! Вот завидное спокойствие дурака! Спать почти под дулами пулемётов! – возмутился генерал-историк и пошёл будить своего друга профессора Фёдорова. Тот, оказывается, уже проснулся и оделся. Все вместе вышли на перрон. Вскоре к ним присоединились флаг-капитан Нилов, герцог Лейхтенбергский, флигель-адъютант Мордвинов. Нилов, узнав о сути дела, принялся морскими словами ругать Воейкова. Но порядок, по которому докладывать Государю в пути должен был дворцовый комендант, всё же не был нарушен. Маленький адмирал перемежал свои проклятья ставшей у него в последние дни обычной присказкой: «Все висеть будем на фонарях!..»

Позёвывая со сна и покряхтывая, спустился на платформу и источник раздражения Нилова. Долговязые господа в серых военных пальто и маленького роста адмирал в чёрном морском окружили коротышку Воейкова и заговорили все разом.

– Ничего не разберу! – отмахнулся от них дворцовый комендант. – Говорите кто-нибудь один!

Генерал Цабель коротко и ясно доложил. Генерал-историк дополнил предложением вернуться в Бологое, а оттуда повернуть на Псков, чтобы быть ближе к Петрограду и в гуще войск Северного фронта, верных Императору.

Обсуждая варианты, подошли к Императорскому вагону, вызвали камердинера Государя Тетерятникова.

– Его Величество не спят, – коротко сообщил он.

Воейков вошёл в салон-вагон Государя. Во тьме, не зажигая огня, в полосе света от открытой двери в кабинет у окна стоял Николай.

– Что случилось? – отрешённо спросил он.

– Ваше Величество! В Царское Село невозможно проехать через Тосно, станция захвачена мятежниками…

– Как же поедем?

– Можно от Бологого через Дно и Псков…

– Хорошо, поедем через Бологое на Дно… – Государь заметил вдруг, что название станции, куда пойдёт его поезд, звучит мрачно двусмысленно. Лёгкая судорога нервной реакции передёрнула его.

Воейков, не столь тонко чувствующий язык, как Николай, ничего не заметил и повторил распоряжение:

– Поедем на Бологое, Дно и Псков…

Господам офицерам, ожидавшим решения царя на платформе, он коротко бросил:

– Едем на Псков…

Снова потянулась белая пустыня без огоньков. Николай не стал возвращаться в кабинет. Не пошёл он и в спальню. Как был в заторможенном состоянии, так и сел в глубокое мягкое кресло салона. Мрачные ночные кошмары без сна одолевали его до рассвета, который царский поезд встретил на станции Старая Русса. Паровоз набирал здесь воду. В районе вокзала, да и вообще в маленьком курортном и торговом городке не было заметно никаких признаков бунта.

Дворцовый комендант воспользовался остановкой и пошёл в комнату телеграфиста. Ему вызвали станцию Дно, и он узнал, что туда только что прибыл генерал Иванов со своим эшелоном.

Воейкову доложили также, что генерал по дороге усмирил несколько поездов с солдатами, а станция Дно очищена им от бунтовщиков и туда можно беспрепятственно ехать.

Зная наверное, что Император не спит, дворцовый комендант прошёл в салон-вагон.

Лицо Николая было бледно. Светло-оливковая обивка салона добавляла на щёки Государя зеленоватые блики. Воейков сообщил о своём разговоре со станцией Дно.

– Отчего же так медленно двигается Николай Иудович?! – недовольно спросил Император. – Ведь он должен быть в это время в Царском!

– Ваше Величество, мне передали, что генерал Иванов сам был этим крайне удивлён. Проснувшись в шесть утра, он решил, что прошёл пятьсот вёрст и находится в Семрине, а оказалось, что его эшелон сделал всего двести вёрст…

День начинался ясным. Прослышав о царском поезде, стоящем на станции, к вокзалу собралась огромная толпа народа. У часовни, в незапамятные годы сооружённой на платформе, сгруппировались монахини из близлежащего монастыря. Они посылали на синие вагоны с золотыми орлами крестные знамения, а одна из них громко сказала генералу Дубенскому, вышедшему из свитского поезда, который догнал на этой станции царский:

– Слава Богу, удалось хотя в окошко увидать батюшку царя, а то ведь некоторые никогда не видели его…

Несмотря на большое стечение народа, у вокзала и вокруг него господствовал полный порядок. Кроме двух-трёх станционных жандармов и такого же числа урядников местной полиции, здесь никого и не было. Цабель, видя восторженное отношение к царю, отозвал усиленные караулы железнодорожного полка, хотя и не было известно о том, знает ли население Старой Руссы о создании Временного правительства и о его отношении к бунтовщикам в Петрограде. Железнодорожники на станции должны были бы знать о переменах в столице из телеграммы Бубликова, но отношение к царским поездам у них оставалось прежнее, внимательное и восторженное. Паровозные бригады, которые должны были меняться свежими на станции Бологое, отказались, несмотря на утомление, это сделать, мотивируя тем, что не хотят тратить время на остановку, когда дорога каждая минута.