А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

По возвращении в Петроград Протопопов рассказал Сазонову среди прочих впечатлений о поездке и об этой встрече в Стокгольме, а в Думу представил вместе с графом Олсуфьевым запись беседы с Варбургом. Он отнюдь не скрывал эту беседу с банкиром в Стокгольме, но использовал её для убеждения коллег в том, что положение Германии становится всё тяжелее и тяжелее.

Сазонов перед отъездом в Финляндию на краткий отдых передал своему товарищу Нератову просьбу сообщить на очередном докладе Императору об интересных впечатлениях главы думской делегации за границей, в том числе и о стокгольмском свидании. Нератов выполнил поручение своего шефа – хотя уже и отставленного от должности министра иностранных дел. Государь заинтересовался – и Протопопов был приглашён в Ставку.

Товарищ Председателя Думы приехал в Могилёв, имел долгий разговор с царём и вызвал у него к себе симпатию. Для Николая важно было и то, что Протопопов служил в лейб-гвардии конногвардейском полку и дослужился до штаб-ротмистра, его обширные связи среди промышленников-металлургистов и тот факт, что, когда его избирали товарищем Председателя Думы, за него было подано самое большое количество белых шаров.

О том, чтобы назначить Протопопова министром внутренних дел, Ники сообщил в письме Аликс, Государыня навела справки в Петрограде – и окончательный выбор нового министра царём состоялся. Штюрмер получил из Ставки рескрипт Государя о назначении Александра Дмитриевича Протопопова управляющим министерством внутренних дел. Старый царедворец сразу понял, что назначением популярного товарища Председателя Думы на ключевой пост в Совете министров Император решил сделать новый шаг в сторону «общественности», «сгладить углы» в отношениях с оппозицией. Для Штюрмера это стало сигналом к тому, что и ему самому следует «помягче» обращаться с противниками правительства и не идти на жёсткую конфронтацию с ними. «Пусть теперь Протопопов и налаживает отношения с «Прогрессивным блоком», коль скоро сам примыкал к нему!..» – с облегчением подумал Председатель Совета министров, передавая из своих рук бразды правления министерством внутренних дел любезнейшему Александру Дмитриевичу…

…Несколько месяцев Николай находился на Ставке, выезжал с инспекциями на фронт, в Севастополь и Николаев, где с удовольствием наблюдал за постройкой новых дредноутов. Ему нравилось, как Аликс в его отсутствие в Царском Селе всё более входила в государственные дела и, не принимая сама без него никаких принципиальных решений, в своих ежедневных письмах советовалась с ним. Она писала очень непосредственно, и в её набросках быстрым и твёрдым почерком переплеталось множество тем – от работы в госпитале и встреч с подругами до идей о том, как поправить продовольственное положение в столице и на местах, где крестьяне стали сознательно придерживать хлеб, чтобы взять за него большую цену по весне.

Николай видел, что во всех её письмах его интересы, интересы Наследника и России всегда стояли на первом месте, а на втором – опасность, исходящая от Гучкова и его друзей для царя и государства. 21 сентября очередное письмо Александры снова заставило его задуматься о той коварной роли, которую может сыграть Алексеев. Царица писала:

«Ангел мой милый!

Пасмурно, холодно, начинается снег… Вчера от 5 до 7 были доклады. Штюрмер всё ещё никого не нашёл на место петроградского градоначальника, – те, кого он предлагает, совершенно не годятся, я велела ему поторопиться и ещё поискать. Гучков старается обойти Алексеева – жалуется ему на всех министров (его подстрекает Поливанов) – на Штюрмера, Трепова, Шаховского, и отсюда понятно, почему Алексеев так настроен против министров, которые на самом деле стали лучше и более согласно работать, ведь дела стали налаживаться, и нам не придётся опасаться никакого кризиса, если они и дальше так будут работать.

Пожалуйста, душка, не позволяй славному Алексееву вступать в союз с Гучковым, как то было при старой ставке. Родзянко и Гучков действуют сейчас заодно, и они хотят обойти Алексеева, утверждая, будто никто не умеет работать, кроме них. Его дело заниматься исключительно войной – пусть уж другие отвечают за то, что делается здесь. У меня завтра будет Протопопов, мне нужно спросить у него кучу вещей, а также поделиться с ним некоторыми идеями, пришедшими в мою собственную старую голову, относительно того, чтоб повести контрпропаганду против Союзов городов среди армии, т.е. иметь за ними наблюдение и немедленно выгонять тех, кто попадётся. Министр внутренних дел должен найти порядочных, честных людей, которые были бы «его глазами» и которые, с помощью военных властей, должны сделать всё, что только смогут. Мы не имеем права допускать, чтоб они продолжали начинять им (солдатам) головы скверными идеями… Шавельский может тебе о них порассказать многое. – Я велела Штюрмеру передать это Протопопову. Он обдумает всё это до завтрашнего дня и посмотрит, как это осуществить практически. Я не понимаю, почему злонамеренные люди всегда защищают своё дело, а те, кто стоит за правое дело, только жалуются, но спокойно сидят, сложа руки и ожидая хода событий.