А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

Пётр внимательно слушал и сопоставлял этот анализ молодого генштабиста с теми горькими заключениями, которые его дед делал в отношении государственных и военных деятелей с умственным уровнем провинциальных столоначальников. «Россия больна!..» – часто повторял Ознобишин. Эта болезнь российской заскорузлости поразила и верхушку армии. Там засели старые генералы, психологически не могшие до сих пор пережить поражения в японской войне. С таким багажом они теперь командовали в Большой Войне. И дело было вовсе не в немецких или шведских фамилиях многих генералов, вроде Флуга, Шейдемана, Плеве, Ренненкампфа или Розеншильда-Паулина. Именно эти военачальники были ничем не хуже, а многие из них – намного лучше таких ничтожеств, как Рузский, Данилов или Жилинский. Но великий князь предназначил их на заклание в угоду черни, которая всё громче и громче верещала о «немецком засилье» и «шпионстве» людей с немецкими или похожими на них фамилиями…

…День догорал. На фоне жёлтого заката чёрные стволы и ветви лип образовывали узор спутанных кружев. Морозец к вечеру стал крепчать, и друзья на скамейке продрогли.

– Ещё два слова, Петя, и пойдём в тепло, – предложил Лебедев.

Пётр согласно кивнул. Он очень ценил беседы с Генерального штаба подполковником и многому у него учился. Аналитический ум Лебедева незаметно для обоих формировал способности юноши и неожиданно заставил вспомнить те уроки стратегии, которые он получал в Николаевском училище. Пётр даже стал подумывать о том, не пойти ли ему после войны в Академию Генерального штаба, чтобы стать таким же умным и всё понимающим, как его новый друг Иван Лебедев.

– Главное, что упустил Государь, когда назначал великого князя Верховным Главнокомандующим, – это возможность самому выбирать дельных генералов на командные посты… А Николай Николаевич воспользовался этим и расставляет везде «своих», причём не по заслугам, а по мёртвому принципу старшинства. Вот тебе пример: вместо боевого генерала Флуга Рузский поставил на Десятую армию своего близкого сотрудника по Киевскому округу «методичного» генерала Сиверса. Но Сиверс в стратегии был малое дитя и писал в основном приказы о резке порций, устройстве нар в землянках, утилизации хозяйственных отбросов, устройстве сапожных мастерских… Когда в январе, в метель и вьюгу, Гинденбург ударил по Десятой армии, то её положение стало отчаянным. Только героическое сопротивление Третьего Сибирского корпуса трём германским спасло Десятую армию от участи Второй армии Самсонова…

– Ты знаешь, я тоже удивлялся, почему Государь не взял на себя Верховное главнокомандование с первого дня войны? – сделал неожиданный вывод из слов Лебедева штаб-ротмистр. – Может быть, поражений тогда было бы меньше…

– Да, наверное, даже при Верховном Главнокомандующем Сухомлинове наше положение так сильно не ухудшилось бы… – принял без возражений подполковник мнение кавалериста. – Всё-таки Сухомлинов был талантливым генштабистом и хорошо знал своё дело, не то что эти два великих князя – Николай Николаевич и Сергей Михайлович… Зато теперь «общественность» может быть довольна – в действующей армии от имени великого князя распоряжается авантюрист Гучков!..

Тяжело вздыхая, офицеры поднялись со скамейки и отправились в лазарет. По дороге их настроение стало улучшаться, поскольку они вспомнили, что заботами великих княжон Марии и Анастасии для раненых и персонала в Фёдоровском городке был приготовлен пасхальный обед…

После того как в конце мая на Ставке состоялся первый крайне неприятный разговор Государя с Верховным Главнокомандующим, в котором Николай Александрович воочию ощутил угрозу не только России, армии, но и себе со стороны дядюшки, угрозу, о которой они с Аликс раньше столь абстрактно рассуждали, со всей остротой вставала необходимость принимать меры и смещать Николашу с поста в государстве, который он сделал более важным, чем воля и повеления царя. Но Император никогда не принимал скоропалительных решений, тем более по персонам, найти замену которым в верхах империи по причине крайней скудости в талантах было весьма трудно. Были умные и энергичные сановники и генералы, но чем умнее они были на самом деле, тем менее им можно было доверять, поскольку Гучков и Ко. опутали их своей липкой паутиной. Были, конечно, исполнительные середнячки и старательные дураки, которых не коснулось крыло оппозиции, но в действующей армии, да и в чиновных колеях Петрограда выдвижение таких людей уж совсем не нашло бы понимания.