А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

…Октябрьская погода в Санкт-Петербурге, переименованном теперь по антинемецкой моде в Петроград, всегда бывает неустойчива. Циклоны с запада и юга приносят влагу и тепло, ветры с севера – иногда ясную погоду с лёгким морозцем, иногда мокрый снег. Тот, кто пользуется трамваем или ходит пешком, экономя пятаки, никогда не знает, как надо одеться утром, чтобы не замёрзнуть на пронизывающем северном ветру или не промокнуть насквозь в потоках дождя. Но для тех, кто посещал «Новый клуб», проблем с одеждой и транспортом не возникало. Они прибывали на Дворцовую набережную в моторах или каретах, подкатывали по пандусу к самым дверям особняка, прикрытым сверху узорчатым железным навесом…

В один из тёмных вечеров середины октября, когда ветер над Невой нёс мокрый снег и облеплял им фасады дворцов и особняков, к подъезду дома князя Васильчикова один за другим подъехало несколько моторов и карет. Господа в щеголеватых чёрных пальто и единообразных, словно униформа, котелках с помощью громадного бородатого швейцара быстро выходили из чрева своих колесниц и исчезали в тёплом и душистом вестибюле клуба, почему-то в этот вечер не освещённого, как обычно, ярким электрическим светом. Видимо, именно поэтому извозчик, понуро жавшийся со своей коляской поближе к навесу и получавший на своё пропитание не от седоков, а от отдела наружного наблюдения Департамента полиции, так и не смог опознать среди гостей почтенного Александра Ивановича Гучкова, за которым уже давно была установлена слежка. Филёр-извозчик не углядел также московского толстовца и «общественного» деятеля Союза земств князя Львова и думского краснобая профессора Милюкова – известных оппозиционеров правительству.

Зато он узнал среди прибывших – и донёс рапортичкой об этом своему начальству – громоздкого бородатого генерала Поливанова [136] Поливанов Алексей Андреевич (1855 – 1920) – генерал от инфантерии (1915), в 1905 – 1906 гг. – начальник Главного штаба, в 1906 – 1912 гг. – помощник военного министра, в 1915 – 1916 гг. – военный министр. В 1920 г. – в Красной Армии. , министра земледелия Кривошеина и товарища министра внутренних дел, командира Отдельного корпуса жандармов генерала Джунковского. За такую частичную его наблюдательность начальник филёра очень боялся получить выражение неудовольствия от руководителя своего департамента, но не знал, что рапортичка, дойдя на другой день до генерала Джунковского, была собственноручно им сожжена, чтобы и следов посещения господами «Нового клуба» в тот вечер не осталось…

Причиной предосудительного деяния командира Отдельного корпуса жандармов, уничтожившего служебный документ, была прямо-таки патологическая страсть к конспирации популярного лидера оппозиции Александра Ивановича Гучкова. Это он поставил условием своего участия в собрании узкого круга деятелей в «Новом клубе» полное уничтожение Джунковским всех филёрских документов, которые, как он наверное знал, должны были последовать об этой встрече.

Собрание намечалось давно, ещё когда армия Самсонова погибла в Восточной Пруссии, а Александру Ивановичу удалось вовремя унести ноги из штаба 2-й армии за считанные часы до её разгрома.

Тогда Гучков был настолько испуган силой и мощью немцев, их организованностью и огнём немецких тяжёлых орудий, что на веки вечные решил для себя, что война Россией уже проиграна. Ни взятие Львова и успехи русских войск в Галиции, ни другие битвы и сражения, где русское оружие побеждало, роли для него не играли. Он уже составил себе мнение. Это мнение могло принести пользу в его политической борьбе с правительством и давней личной, глухой неприязни к Императору и Государыне, с годами переросшей в холодную ненависть по старой пословице: кто кого обидит, тот того и ненавидит, – так часто бросал он беспочвенные обвинения в их адрес, что сам уверился в этом.

Александр Иванович, собственно, и намеревался высказать своим единомышленникам это новое своё мнение, родившееся в восточнопрусских болотах, и убедить их принять его точку зрения за основу для усиления борьбы против бездарного, по его мнению, правительства и ответственного за это Государя Николая Александровича. Но поскольку в дни войны любое правительство могло поставить к стенке за публичное изложение ложного и пораженческого мнения, попахивающего активной поддержкой врага, Гучков потребовал обеспечить полную конспиративность встречи в «Новом клубе».