Жан-Луи Фетжен - Вуали Фредегонды

— Что с тобой стряслось?

Он отложил хлыст и с силой встряхнул девочку за плечи. Бледная, со спутанными волосами, трясущаяся, она напугала его, и он ударил ее по щеке ладонью. Сам по себе удар не был сильным, но рука у погонщика была тяжелая. В то же мгновение слезы, так долго сдерживаемые, потоком хлынули из глаз девочки.

— Ну-ну, — проворчал он, обнимая ее за плечи. — Я знаю, каково тебе сейчас. Меня тоже забрали из семьи и отправили на королевскую службу — а я тогда был еще меньше тебя… Ну ничего, не так уж все и плохо. Аббат попросил, чтобы тебя пристроили служанкой к даме Одовере. Ты знаешь, кто она?

Девочка все еще плакала. Вместо ответа она смогла лишь покачать головой.

— Это жена сеньора Хильперика, самого младшего из королевских сыновей… Так что тебе, считай, повезло. Она вот-вот родит, и тебя, скорее всего, приставят к младенцу. Моя жена тоже служит во дворце, от нее я про это и узнал. Она кухарка, но и это уже кое-что. Суассон — красивый город, вот увидишь. Уж всяко получше твоей захолустной деревушки…

Но девочка его уже не слушала.

Суассон, Хильперик, сын короля… Когда Претекстат сказал, что ее отправят в город, она думала, что речь идет о Лодене, [18] Лоден — ныне город Лаон. потому что там была резиденция епископа.

Но дорога в Лоден шла через лес, прямо на запад, а они двигались к югу. Вокруг них, сколько хватало глаз, простиралась голая равнина, открытая всем ветрам, — по цвету она почти сливалась с сероватым небом. Римская Дорога пересекала ее сплошной чертой, пролегая на некотором расстоянии от Изары. [19] Изара — галльское название р. Эна. (буквально: стремительная, бурная). Суассон, столица… В Суассоне был король Хлотар, сын великого Хловиса и правитель салических франков. Девочка украдкой сунула руку под плащ и плотнее прижала к животу поясок из змеиной кожи. Змеиное яйцо по-прежнему висело на поясе, в кожаном мешочке. Значит, оно все-таки защитило ее? Как она могла в этом усомниться хоть на миг? Мать и Старшая были схвачены, осуждены и приговорены к рабству. Но не она. Змеиное яйцо отвело от нее клеветнические обвинения, и вскоре она должна была оказаться в королевском дворце.

Одна, не разделившая свою удачу ни с кем… Ее вновь охватил стыд при мысли о том, что она не отдала Старшей змеиное яйцо много лет назад и тем самым все равно что сама приговорила ее. Но вместе со стыдом пришло какое-то незнакомое ощущение — словно внутри зажегся маленький слабый фитилек, пламя которого согревало ее. Как будто сами боги ее хранили. От судьбы не уйдешь, и удача оставила Старшую в тот момент, когда сама она оставила свою младшую подругу одну в лесу.

— Эти проклятые скоты еле тащатся! — проворчал погонщик и поскреб бороду. — Так я, чего доброго, засну… Ты знаешь какие-нибудь песни, малышка?

Девочка подняла на него блестящие от слез глаза, но она больше не плакала. Да, ей хотелось петь! Глухой скрип колес, размеренная поступь быков, отдаленный свист ветра — все это сливалось в убаюкивающую мелодию, и девочка принялась напевать медленную песенку, хлопая в ладоши после каждой строчки:

Это была монотонная грустная песенка, которую давным-давно пела им со Старшей Уаба на ночь, играя на лютне. Девочка помнила всего несколько первых куплетов, но ее чистый голосок в угнетающей тишине их безмолвного шествия глубоко тронул всех мужчин. Вплоть до самого заката она пела для стражников и погонщиков, раз за разом повторяя эту простую жалобу.

Вечером они разбили лагерь на берегу Изары. Пока франки ставили удочки и садки в зарослях камыша, девочка помогла погонщикам накормить быков, потом вместе с возницей отправилась собирать хворост для костра.

— Подожди-ка! — неожиданно воскликнул тот. — А ты ведь еще так и не сказала, как тебя зовут!

Лицо девочки тотчас же окаменело. Она наклонилась, чтобы подобрать большой сук, но ее замешательство не ускользнуло от ее спутника.

— Меня зовут Эврар, — произнес он нарочито безразличным тоном, не прекращая собирать сухие ветки. — На языке франков это означает Бесстрашный кабан… Мне дали это имя, когда я поступил на службу к королю. Банбо [20] Кабан (галльск.) . — это грубо звучало, слишком уж по-галльски…

Он расхохотался, швырнул охапку хвороста прямо на середину их крохотного лагеря и пошел к повозке за сухой соломой.