Крипалани Кришна - Рабиндранат Тагор

Здоровье не позволило поэту принять участие в Международном конгрессе писателей в защиту культуры, состоявшемся в 1935 году в Париже, но он неуклонно выражает гневный протест против агрессии, против попрания фашизмом национального суверенитета европейских, африканских или азиатских государств. Японское вторжение в Китай вызвало гневное осуждение Тагора как преступление против мира и человечности, скрытое за завесой демагогии и религиозного лицемерия.

Японский литератор Ногучи упрекнул Тагора в том, что поэт не понял великой миссии Японии в создании "нового великого мира Азии для Азии". Отвечая на это, Тагор дал заслуженную и сокрушительную отповедь не только самому Ногучи, но и всем пропагандистам паназиатизма. Великий поэт писал: "Ваша концепция "Азия для Азии" есть инструмент политического шантажа… Вы строите такую концепцию Азии, которая венчает башню, сложенную из черепов".

Сегодня снова действуют в мире силы, которые, опираясь на подобные же концепции, будь то "Азия для Азии", "Рах Атепсапа", идеи расового превосходства или миссии "богоизбранного народа", представляют угрозу самой жизни на нашей планете. И вполне актуален призыв Тагора "К совести Человечества", с которым он выступил еще в 1937 году.

"В Испании возникла угроза мировой цивилизации, и над ней занесен солдатский сапог. Франко взметнул грязное знамя мятежа против правительства, демократически избранного народом Испании. Международный фашизм бросает все силы и средства на помощь мятежникам. Солдатня из иностранного легиона и марокканская кавалерия заливают прекрасные равнины Испании, оставляя за собой смерть, голод и разорение.

Мадрид, гордый центр культуры и искусства, горит, бесценные сокровища искусства подвергаются бомбардировке мятежниками, не щадящими ни больницы, ни детские сады, женщипы и дети истребляются, калечатся, лишаются крова.

Этот разрушительный поток международного фашизма должен быть остановлен. В Испании должен быть дан решительный отпор бесчеловечному возрождению обскурантизма, расовых предрассудков, насилию, прославлению войны. Цивилизация должна быть спасена от угрозы гибели, порожденной варварством.

В этот час роковых испытаний и страданий, выпавших на долю испанского народа, я взываю к Совести Человечества:

Помогите Народному фронту в Испании!

Помогите Народному правительству!

Миллионами голосов крикнем реакции: "Стой!" Сплотим миллионы на помощь демократии во имя спасения цивилизации и культуры!"

Тагор сохранял удивительную творческую активность и острую восприимчивость все последние годы жизни, омрачавшиеся разгоравшимся заревом войны. Среди его последних работ была статья "Кризис цивилизации", зачитанная 14 апреля 1941 года в Шантиникетоне, в канун его восьмидесятилетия, подлинное политическое завещание великого сына Индии. Оставалось немногим больше двух месяцев до начала агрессии германского фашизма против Советской страны.

В блестяще написанной статье поэт сводил счеты с иллюзиями относительно буржуазной демократии и утверждал свою неистребимую веру в Человека. На фоне преступлений империализма и колониалистского варварства Тагор обращал особое внимание на достижения народов Советской страны: "Перед лицом их цивилизации равны все нации, она строит человеческие отношения на подлинно гуманной основе. Признаюсь, я не мог удержаться от восхищения и зависти при виде того, как удивительно быстро возрождается народ этой страны".

С ужасом и гневом пишет поэт о плодах капиталистического варварства: "Сейчас, когда я пишу эти строки, по Европе, оскалив клыки и выпустив когти, бродит жестокое чудовище, оно сеет ужас и страх. Дух насилия — это порождение западной цивилизации — пробудился ото сна: он растлевает человеческие души, отравляя своим зловонием воздух во всем мире. Не он ли виноват в нашей беспомощности, в нашей невылазной, беспросветной нищете?

Настанет день, когда, по воле судьбы, англичане вынуждены будут покинуть Индию, пока еще входящую в их империю. Какую ужасающую бедность оставят они после своего ухода, какое опустошение! Сколько грязи останется после того, как схлынет поток их более чем векового господства".

Ему оставалось жить всего три месяца, и он, осознавая неизбежность своего конца, тем не менее не утрачивал чувства исторического оптимизма. Он утверждал: "Потерять веру в человечество — страшный грех: я не запятнаю себя этим грехом. Я верю, что после бури в небе, очистившемся от туч, засияет новый свет: свет самоотверженного служения человеку, Откроется новая, незапятнанная страница истории…