Александр Дюма - Али-паша

Они длились уже несколько дней, как вдруг разнеслась весть, что в Али стреляли, но он чудом уцелел, а убийце удалось скрыться. Эта новость повергла в ужас и горожан, и придворных: каждый трепетал, опасаясь, как бы его не приняли за злоумышленника. Шпионы сбились с ног, пытаясь разыскать убийцу, и наконец заявили, что поиски их бесплодны, а значит, против паши готовится заговор. Паша разразился стенаниями, сокрушаясь, что окружен недругами, и предупредил, что отныне будет принимать на аудиенциях лишь по одному посетителю. С тех пор посетителям было вменено в обязанность оставлять оружие при входе. Аудиенции проводились теперь в особой комнате, расположенной под самым сводом дворца, и проникнуть туда можно было лишь через люк. Словом, это была настоящая мышеловка, тем более что к люку нужно было подниматься по лестнице. День за днем Али принимал в этой голубятне придворных и наконец призвал племянника, якобы затем, чтобы вручить свадебные подарки. Мурад, полагая, что вновь заслужил милость паши, радостно принял поздравления друзей и в назначенное время явился на аудиенцию. Телохранители-албанцы, дежурившие у подножья лестницы, попросили его снять оружие; он без тени недоверия отдал его и поднялся наверх, исполненный самых радужных надежд. Но едва он пролез в люк, как тот захлопнулся за ним и из темного угла раздался выстрел. Раненый в плечо Мурад упал, но, поднявшись на ноги, попытался бежать, и тут Али, выскочив из укрытия, бросился добивать несчастного. Несмотря на рану юный бей отчаянно оборонялся, испуская ужасные крики. Паша, желая поскорее прикончить Мурада и видя, что ему не справиться, выхватил из очага пылающую головню, с размаху ударил ею племянника по лицу, свалил его с ног, а потом и добил этой же головней. Умертвив Мурада, Али принялся истошно звать на помощь. Указывая примчавшимся телохранителям на окровавленную одежду и полученные в схватке ушибы, он объявил, что покарал изменника, замыслившего его погубить. По приказу Али труп Мурада обыскали и в одном из карманов обнаружили письмо, вложенное туда самим же Али, в котором сообщались все подробности предполагаемого заговора.

Из письма следовало, что брат Мурада также замешан в злоумышлении, поэтому его схватили и задушили без суда и следствия. Весь дворец преисполнился ликования, придворные и челядь принесли Аллаху благодарственные жертвы, как это принято на Востоке, когда человек избавляется от великой опасности. Али выпустил на свободу узников, чтобы, по его словам, возблагодарить Провидение, уберегшее его от чудовищного злодейства. Он принимал гостей, которые спешили поздравить его с чудесным спасением и сочинил оправдательный документ, подтвержденный юридическим заключением кади, в котором возводилась клевета на Мурада и его брата. Наконец, приставы в сопровождении отряда солдат отправились за имуществом погибших братьев, потому что, как говорилось в декрете, Али по справедливости должен был унаследовать достояние убийц.

Так была уничтожена последняя семья, которая омрачала спокойствие паши Янинского и могла умалить его влияние на слабовольного пашу Бератского. Последний, лишась самых отважных своих защитников и чувствуя себя в полной власти врага, вынужден был примириться с тем, чему больше не мог помешать, и лишь слезами выражал протест против преступлений, предвещавших столь же страшный конец и ему самому.

Что до Эмине, то уверяют, что с того дня, когда случилось это ужасное несчастье, она прекратила всякие сношения с преступным супругом и, уединившись в гареме, посвятила, подобно христианке, жизнь свою молитвам за невинно убиенных и за их палача. Как радуется душа, когда среди кровавых сатурналий встречается, словно оазис в пустыне, такой нежный и благородный образ, любуясь которым, она отдыхает от стольких зверств и предательств!

Али лишился ангела-хранителя, умерявшего его необузданные страсти. Сначала он огорчился, потеряв женщину, которую до сих пор искренне любил, и попытался вернуть ее, но тщетно; тогда он стал искать в новых пороках замену утраченному счастью и предался чувственным удовольствиям. Паша ни в чем не знал меры: вскоре в крови этого пожилого уже мужчины вновь зажглось пламя сластолюбия. Пустившись в неистовое распутство, он собрал огромные гаремы одалисок и икогланов [26] Турецкий паж. , словно в дворцах его недоставало места для бесчинств. Без конца меняя обличья, он то ночи напролет гонялся по улицам за проститутками обоего пола, то средь бела дня высматривал в храмах девушек и юношей выдающейся красоты, после чего несчастных похищали и помещали в его гаремы.