Николай Бенедиктов - Русские святыни

Написанный текст читался коллегами, которые высказали ряд замечаний и пожеланий по содержанию и форме сочинения. Автор благодарен профессорам, докторам философских наук А. Ф. Замалееву, В. А. Кутыреву. В. И. Мишину, доцентам, кандидатам философских наук С. А. Евстигнееву, В. И. Егорову, Б. Б. Масловой, Т. Н. Овчаровой, И. В. Фролову, Н. Б. Черемину за все высказанные замечания и пожелания. Большинство замечаний и пожеланий было так или иначе учтено при доработке рукописи. Конечно, не все возможно было учесть уже хотя бы в силу того, что рецензенты и критики могли быть и атеистами и верующими.

Поэтому удовлетворить всех было невозможно. Вместо этого автор предпочел написать предисловие, в котором пытается объяснить свою позицию по некоторым спорным вопросам. Это позволяет не перестраивать текст самой работы и все же дать некоторые разъяснения читателю.

Итак, вот эти замечания и их объяснение. Было высказано замечание о том, что ценностное сознание не имеет логически самостоятельного существования, что оно является лишь стороной сознания. В ответ можно сказать, что в обществе ничто не имеет логически самостоятельного существования. Так, в логике православных мыслителей можно было услышать известные слова Ф. М. Достоевского: "Разум — подлец, оправдает что угодно", а значит в таком случае, что разум зависит от мотивов, а не наоборот. Материалисты в лице Т. Гоббса добавят, что геометрические теоремы опровергались бы, если они затрагивали интересы людей. По мысли Гоббса, как видим, разум выглядит зависимым от интересов людей. Напомним, что у материалистов-метафизиков неудачны были попытки описать единый мир единой логикой развития вещества, почему они и оставались идеалистами в понимании истории. Уже из этого следует недостаточность предположения логически самостоятельного существования вещества, тем более, что подобное предположение совершенно явно показало свою недостаточность в свете кризиса в естествознании в конце XIX — начале XX века. Для диалектического материализма разделение материи и идеи имеет смысл лишь в рамках основного вопроса философии, "за этими пределами относительность данного противоположения несомненна". [7] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 18. С.151 Об этом же говорит известное замечание Энгельса в письмах об историческом материализме, что материя все определяет лишь в конечном счете и только. Конечный счет подразумевает «конец» истории, о чем судить ни один сторонник диалектического материализма не возьмется. Видимо, определяющая роль материи, по взглядам основоположников марксизма, может быть понята, говоря словами Маркса, "cum qrano salts". [8] "С крупицей соли", т. е. не буквально, непрямолинейно. Во всяком случае, ценности могут рассматриваться в качестве достаточно самостоятельного, хоть и относительно самостоятельного объекта. Попытка обозначить рациональное сознание исчерпывающим дух или духовную сторону человека вытекает из европейски-рационалистического взгляда и явно несостоятельна, ибо и на Западе пришлось говорить о других элементах человеческого духа — воле, интуиции, художественном восприятии, мистике или бессознательной части человеческого духа.

В числе замечаний высказывалось и такое: ценности могут быть ложными, ошибочными (расизм, фашизм, наркомания, мафия и т. д.). Если так, то нельзя отождествлять ценности с истиной, иначе можно назвать ошибочным многое: мифологию, суеверие, ошибки, ислам, буддизм и прочее.

В ответ можно сказать следующее. Не только истина, но и красота может выглядеть «ошибочной», извращенной, например, "эстетика безобразного" и т. п. И все-таки вряд ли кто-нибудь будет утверждать, что красота, прекрасное не является ценностью. Соответственно, и ошибки, ложные объекты есть извращенное и искаженное отображение мира. Ведь все, с нашей точки зрения, ложные концепции и идеологии претендуют на истину, а не на ложь. Нет таких учителей человечества, которые говорили бы, что несут людям ложь и обман. Все они утверждают, что говорят людям истину. Следовательно, они пытаются использовать значение истины как ценности в свою пользу. Тем самым они признают ценность истины, они и не пытаются отрицать этого.

Совсем другой вопрос состоит в том, кто обладает истиной на самом деле. Смешно предполагать, что кто-либо из живущих людей (исключая, конечно, шарлатанов [9] Дворкин А. Введение в сектоведение. Н.-Новгород., 1998. ) заявит о себе, что он и есть святой, истина и жизнь. И в логике диалектического и исторического материализма соответственно стоит помнить, что В. И. Ленин не соглашался считать субъективную социологию либеральных народников, произведения Льва Толстого или, допустим, махизм просто глупостью или ложью. Для Ленина всегда важно было выяснить то, что придаст этим критикуемым духовным образованиям ценность и значение, какая за ними правда и жизненные основания. И тогда под этим углом зрения становится ясно, что Лев Толстой не просто юродствующий во Христе помещик (так писал Г. Плеханов), но и великий художник, передающий народное мироощущение, а поэтому — зеркало русской революции. Становится ясно, что махизм есть искаженное производное от революции в естествознании, а социолог из народничества есть неадекватное, но все же выражение чаяний крестьянства. Иными словами, ложные ценности лишь подчеркивают значение мира действительных ценностей, светят искаженным и отраженным их светом, что "сатана есть обезьяна Бога". Поэтому установление действительных ценностей есть серьезная и сложная исследовательская задача. Однако сложность и трудность задачи не должны отталкивать нас от ее решения. Наоборот, путь к истине должен быть очень желаемым, несмотря на все трудности и сложности.