Юзеф Крашевский - Борьба за Краков (При короле Локотке)

— Никому мы не изменяем! — гневно обрушился на него войт. — Пришел Опольский князь, мы не могли с ним воевать и открыли ему ворота.

— А кто призвал Опольского? Кто за ним ездил? Кто показал ему дорогу? — начал Кечер, стоявший поодаль.

— Сочтите-ка, что нам стоит этот новый князь, сколько он из нас денег высасывает! — говорил Павел.

Шум увеличивался, потому что по примеру более смелого Кечера и другие начали говорить откровенно.

Войт советовался с Германом из Ратибора, который был смелее его и лучше владел собой.

Поговорив с ним в сторонке, Альберт обратился к советникам.

— Я здесь еще войт! — воскликнул он. — Я спрашивал у вас совета, а вы отвечали мне глупыми упреками. С меня довольно! Слушайте же, что приказывают вам епископ и я, а у епископа побольше ума, чем у вас. Собирайте и вооружайте немедленно слуг! Стрелков дадут немцы. Мы должны двинуть все силы на замок!

Он обвел взглядом слушателей, но те стояли неподвижно. Герман из Ратибора прибавил от себя:

— Пусть соберутся старшины, распорядитесь по городу. Соберите всех, кого только можно. Народу наберется немало.

— И закрывайте все лавки, торговые ряды, магазины и мастерские, — насмешливо прибавил Павел с Берега. — Хлеба не печь, мяса не резать, пусть голодные силезцы грабят по домам…

— Вы слышали приказ! — возвысив голос, повторил войт. — Все будет так, как я сказал!

И он прибавил торопливо:

— Силезцы дадут нам еще людей, и епископ пошлет своих. Завтра идем на замок! У Мускаты — свои сторожа в костелах и в замке, они нам помогут.

Никто из советников не выражал готовности исполнить это приказание, только Кечер смело выступил вперед.

— Кто желает, — сказал он, — пусть дает своих слуг, а я никого не пущу и не дам ни одного мальчика. Это уж верная гибель.

— И я не дам, — заявил Павел с Берега.

Другие переглядывались между собой, но боялись протестовать

— Нас только двое — это немного, — прибавил Кечер, — но когда мещане пораздумают хорошенько, нас будет больше, мы не дадим людей!

— Так давайте головы! — заорал войт, в бешенстве ударил кулаком по столу. — Пока ваш Локоток придет, я велю казните бунтовщиков!

— Попробуйте! — отвечал Кечер и, повернувшись, спокойна пошел к дверям. Павел, не говоря ни слова, последовал за ним.

Никто их не останавливал, они вышли. В горнице, где собрались советники, настала тишина.

Войт, до крови закусив губу, обратился к Герману:

— Прикажите собирать людей и готовить доспехи!

Проговорив это, он схватил шапку и, обведя присутствовавших советников и войтов грозным взглядом, тяжелыми и неверными шагами двинулся из горницы. За ним поспешил Герман из Ратибора. Оставшиеся стояли в нерешительности, не зная, как поступать.

— Напрасные усилия, — сказал Ортлиб. — Епископ не может оказать нам большой помощи — что у него есть? Горсточка костельных служек, которые более привыкли носить костельную утварь, чем мечи. А наши слуги хорошо дерутся в шинках, но идти на валы и осаждать замок?!.

Он горько рассмеялся. Тыльман проговорил угрюмо:

— Войт совсем потерял голову! Напрасно мы будем отдавать приказания, нас только на смех поднимут!

Сомнение охватило всех, и, вздыхая, все стали расходиться.

Альберт вернулся в свой дом, где он был теперь не хозяином, а только гостем. Он оставил себе маленькую темную горницу в нижнем этаже и туда приказал поставить то, что было ему особенно ценно из убранства прежней своей комнаты. Спать ему почти не приходилось, и он только дремал, сидя в кресле.

Едва только он вошел к себе, как нарядный паж вбежал к нему от Опольского и крикнул ему, как слуге:

— Князь зовет!

Предчувствуя, что его ожидает, войт ответил угрюмым взглядом, но должен был повиноваться. Он тотчас же встал с места и начал подниматься по лестнице.

Князь Болеслав, которому успело страшно надоесть пребывание в Кракове, где он не чувствовал себя повелителем, сидел в своей горнице в обществе нескольких силезцев и скучал. Некоторые стояли подле него, другие сидели в стороне, на лавках. У всех был кислый вид. Князь держал в руке пергаментный свиток. Узнав шаги войта, он поднял голову.

— Должен же быть этому когда-нибудь конец, — выговорил он глухим голосом. — Вы нас сюда вытянули… говорите же, что будет дальше? Вы обещали мне золотые горы? А шляхта не хочет меня знать, я напрасно жду их. Сандомирцы перешли к тому, и Сандеч в его руках! Где же ваши обещания, что все от него отступятся?