Сергей Семанов: Крымская война

Россия после Крымской войны оказалась в состоянии полной международной изоляции. Правительство Александра Второго сделало отсюда соответствующие выводы, и они оказались правильными.

СССР после авантюры в Афганистане тоже оказался наедине против целого мира. К сожалению, правительства Горбачева, а потом Ельцина правильных выводов не сделали, не смогли или не захотели, и не поставили во главу угла национальные интересы родины.

Знаменитый русский историк В. Ключевский любил и умел выражаться метко. Как-то он сказал: «Жизнь учит лишь тех, кто её изучает». Для всех, кто в сегодняшней России занимается политикой, следовало бы ввести обязательный экзамен на предмет изучения и, понимания уроков Крымской войны.

Сергей Николаевич Сергеев родился в селе Преображенское на Тамбовщине 18 сентября 1875 года. Отец его, происходивший из семьи служилых дворян, был тогда учителем, а в молодости, что непременно следует сразу же отметить, — боевым участником Севастопольской обороны, имел награды. Сергей Сергеев десять лет прослужил сельским учителем, затем в 1904—1905 годах — на военной службе (но в тыловых частях).

Начал, как и большинство литераторов, со стихов, затем стал публиковать рассказы, преимущественно на социальные темы, с острым сочувствием к угнетённым и бедным. Тогда-то он и взял себе псевдоним — Сергеев-Ценский, поступив как истый патриот родной губернии. Помните, у Лермонтова в «Тамбовской казначейше»:

Цна — это река, на которой стоит Тамбов.

Сергеев-Ценский был плодовитым и достаточно удачливым писателем и до революции, и после неё, но истинную свою тему, а также свою широкую читательскую популярность и признание критики он получил в конце тридцатых годов. То было переломное время в истории Советской России, о чём необходимо кратко сказать.

В двадцатые и первую половину тридцатых годов в СССР проводился ожесточённый антирусский нигилизм. В старой России, по руководящим указаниям Троцкого, Бухарина и их явных и скрытых сторонников было плохо всё, абсолютно всё — от православной веры до личных качеств крестьян и солдат. Со второй половины тридцатых Сталин круто и широко развернул идеологические свои службы в обратном направлении. Он понимал: у западных и восточных границ страны назревают военные грозы неслыханной силы. Нельзя готовить народ к обороне, презирая прошлое родины.

Вот тогда-то лучшие писатели страны обратились к историческим сюжетам на темы русской истории, но прежде всего — истории ратной. То же происходило в кино, театре, песенном творчестве и всех прочих сферах искусства.

Вот тут-то и смог воплотить рассказы своего отца Николая Сергеева советский писатель Сергей Сергеев-Ценский. Быстро, работая с подлинным вдохновением, он создал свою знаменитую эпопею «Севастопольская страда», опубликовав её в 1937—1939 годах. Ясно, какие то были годы и как тогда патриотическая книга немолодого уже писателя была воспринята народом.

Не только семейная традиция сыграла тут свою роль. Сергеев-Ценский был гуманитарно глубоко образованным человеком, давно и внимательно изучавшим военную историю России. Но самое главное, пожалуй, в ином: с началом первой мировой писатель, как истинный патриот, вспомнил своё военное образование и пошёл на фронт. Но не в тыловую службу, не военным корреспондентом, как многие его коллеги, включая известнейшего Алексея Толстого, нет, он стал фронтовым офицером. Тем самым окопным офицером, про кого на всех войнах говаривали с мрачноватым армейским юморком: дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут...

Давно известно, что писатель, не побывавший сам под огнём — не важно, где и когда, — не сможет стать подлинным писателем батальным. К примеру, Лев Толстой не смог бы создать «Войну и мир», не побывай он под пулями и ядрами на Кавказе или в том же Севастополе.

«Севастопольская страда» переиздавалась не раз, всячески превозносилась критикой, но самое главное — она получила Сталинскую премию в первый год её присуждения — весной 1941-го, Сергееву-Ценскому вручали её вместе с Шолоховым, Алексеем Толстым, Улановой, Шостаковичем и другими великими деятелями культуры той поры. Не станем преувеличивать — Сергеев-Ценский по дарованию скромнее некоторых иных в том списке, но... книга та его сыграла свою истинно историческую роль.