Илья Бояшов - КОНУНГ

Тогда, увидев, какие лица сделались у тех, кто еще совсем недавно так смеялся, и сквернословил, и не боялся самой Ран, Рюрик притих. Гендальф едва шевелил губами, выпрашивая у Одина удачи, и по всему было видно, что и скальд боится той горы. Все смотрели на ее вершину, и Рюрик тоже смотрел — а была она гладкой и лысой, и ничего не росло на ней.

Наконец ярл Олаф взял свой рог по имени Фар и затрубил в него, и дружинники вновь оживились и сделались веселыми — корабль уже шел по Бьеорк–фьорду. Рюрик все еще задирал голову на гору, тогда Гендальф наклонился к нему и сказал:

— Не заглядывайся слишком долго на вершину. Боги не любят, когда на них заглядываются.

Рюрик сказал, что хочет увидеть волков Фенрира, тогда Гендальф заметил, что увидеть их нельзя, потому что они не показываются простым смертным. И на том закончили они разговор о Бьеорк–горе.

Ярл Олаф мечтал, чтобы из его сына получился настоящий викинг, и уготовил Рюрику неожиданное испытание: оглянувшись на воинов, внезапно схватил он своего сынка да и бросил его за борт. Рюрик с головой ушел в воду. Несколько воинов кинулись к борту, готовые вытащить мальчишку, если тот перепугается. Но, вынырнув, Рюрик сразу же вцепился в опущенное весло и так на нем повис, что невозможно было его отодрать, — в глазах у него не было никакого страха. Это всем понравилось, а более всех его отцу. Когда же его вытащили из воды, никто и не думал набросить на него плащ или еще какую одежду — он должен был привыкать к холоду. Рюрик, хоть и бил его озноб и зуб на зуб не попадал, как ни в чем не бывало пробрался на нос корабля — и был лишь тем недоволен, что они возвращаются. Тогда воины, чтобы поразмяться, позабавиться и похвалиться друг перед другом, взялись прыгать за борт на поднятые весла и перебегали по ним от носа до кормы. При этом каждый старался ловко запрыгнуть обратно на корабль. Среди прочих здорово умел это делать Сигурд Длинный Нож, а за ним прыгнули и пробежали по веслам не последние удальцы — Фруд, Хьяльти, Торгильс Меченый и Торхалль, берсерк из Ланникс–фьорда, а также Эйнар Птица — все они ловко перебирали ногами и тем вызвали восхищение ярла. Гендальф также взялся пробежать — и ему удалось это сделать, он ни разу не поскользнулся. Все тогда закричали от восхищения, потому что любили его за веселый нрав и за его висы. Бросился тогда бежать толстяк Дормунд, который на своем животе мог преспокойно выдержать с дюжину бойцов и кулаком свалить медведя. Одним ударом остановил он однажды взбесившуюся лошадь — вот каким он был. А ярл Олаф был большой шутник — по его знаку два воина опустили весла — Дормунд так шлепнулся, что, казалось, в море сошла целая скала. Тяжесть его оказалась такова, что мгновенно скрылся он и, видно, достиг самого дна. Олаф приказал остановить корабль, и все бросились к бортам. В то же время берсерк, слывший к тому же смышленым и хитрым, вынырнув у самого днища, схватился за руль и остался долгое время невидим, пока все его искали. Два дружинника даже бросились в воду, а он смеялся над суматохой, прижимаясь к корме; наконец хитрость его обнаружили, и все немало этим восхитились.

И все это делалось ярлом Олафом для того, чтобы видел будущий ярл сноровку и ловкость своих людей и привыкал к будущим походам. Теперь каждый раз брал он с собой в море Рюрика и распорядился, чтобы наравне со взрослыми его малолетний сын закидывал сети, привыкал к веслам, вычерпывал воду и делал многую другую необходимую работу. Видя это, люди фьорда одобрительно отзывались о ярле Олафе и хвалили его предусмотрительность. Рюрик же к седьмой зиме своей жизни весь пропитался морской солью и волосы его совсем выбелились солнцем — он сильно возмужал и выглядел старше своего возраста. Все хвалили его цепкость и сноровку, все видели, что из него растет отличный викинг.

Пробыв две зимы в Бьеорк–фьорде, Олаф набрал из многих северных фьордов новых воинов. К нему также примкнули известные викинги Торгиль Меченый и Хьяльти. На десяти драконах Удачливый напал на ярла Снурри Олфинсона, человека жестокого и не особо умного, с которым раньше ходил не в один поход. Во время последнего похода к Ирландии ярлы поссорились из–за добычи — Снурри показалось, что ему и его людям досталось слишком мало, — и Снурри поклялся во всеуслышание, что разделается с Олафом. Однако не тут–то было. Олаф опередил тугодума, послав к нему хитроумного Варка, который, прикинувшись перебежчиком, сообщил, что Удачливый на одном лишь драконе с большой добычей тайно заглянет в Фригг–фьорд, где и собирается ее схоронить. Фьорд тот был пустынен, там никто, кроме птиц, не жил. Снурри тому сразу поверил, так как был, ко всему прочему, и очень жаден, и сообразил, что сразу может убить двух зайцев. Сам он с тремя драконами отправился в тот фьорд, но Олаф уже поджидал его у прибрежных скал. Началась тут битва, и море забурлило от крови. Один в тот день ликовал — не меньше сотни воинов поднялись в Асгард — и среди них одураченный Олфинсон. Со стороны Олафа Удачливого людей погибло не так и много, но ярла удручила гибель самого Варка: тот схватился с тремя воинами Снурри и одному снес голову секирой. Другого же убил его собственным щитом, используя для этого тайный прием. И схватился с третьим — настоящим великаном и берсерком, лучшим воином Снурри Олфинсона, — и поразил его мечом. Но здесь, как говорят, сам Один пожелал в тот же миг увидеть у себя подобного удальца. Сразу три копья вонзились в героя, и он скрылся в волнах, и это была большая потеря.