Дэвид Ирвинг - Вирусный флигель

Головная группа, четверо норвежцев, была сброшена с парашютами на землю своей родины в 11 часов 30 минут 18 октября. Двое суток им пришлось разыскивать и собирать сброшенное вслед за ними оружие, оборудование, питание. Но не успели они подобрать и половины, как разразилась страшная метель. И им даже не удалось наладить радиосвязь со штабом. Когда метель кончилась, все четверо, нагрузив на себя все что можно, двинулись к основной базе в Сандватане. Они долго пробивались к ней и пришли туда только б ноября. Радист снова попытался связаться с Лондоном. И когда наконец их услышали, как назло сел аккумулятор. Свежий аккумулятор удалось заполучить в Мёсватане у брата Эйнара Скиннарланда, смотрителя веморкской плотины. Потом четверка норвежцев соорудила хорошую радиомачту, и они снова стали вызывать Лондон. Но и на этот раз их постигла неудача — вышел из строя приемопередатчик. Только 9 ноября контакт со штабом специальных операций был наконец налажен. Однако в Лондоне к радости по поводу удачи отважной четверки примешивалась и изрядная доля разочарования: в первом же своем донесении головная группа сообщила, что в районе Веморка расквартирован сильный немецкий гарнизон, а завод тяжелой воды, электростанция и трубы, по которым к станции поступает вода, находятся под прикрытием укреплений.

Но на следующий день в Лондоне появился человек из Веморка, привезший столь важные данные о производстве тяжелой воды, что атака на Веморк была предрешена. Этим человеком был сам главный инженер завода тяжелой воды Йомар Брун, совершивший очень опасный и тяжелый побег из Норвегии. Он покинул Веморк 24 октября и 17 суток добирался до Англии. За два дня по побега Бруна посетил связной, представившийся господином Бергом [23] Под именем Берга действовал ныне здравствующий Фредерик Бачке, норвежский судовладелец. . Он привез с собой от находившегося в Лондоне генерала Ханстеена приказ Бруну немедленно направиться в Англию. Перед побегом Брун отобрал множество заводских документов и чертежей, подпольщики в Осло сняли с них микрофотографии и затем переправили в Лондон.

Бруна с женой поселили в Южном Кенсингтоне в отеле «Де Вер». И в тот же вечер к ним приехали командэр Уэлш и майор Тронстад. Они повезли Бруна к доктору Джонсу. Здесь ему пришлось вспомнить и рассказать все даже самые мелкие впечатления и подробности своего посещения Физического института кайзера Вильгельма. Особенно много вопросов задавал помощник Джонса доктор Франк, который был на редкость хорошо знаком с берлинским институтом и, как выяснилось, работал там перед войной. Брун не забыл также выразить свою озабоченность судьбой Суэсса в ходе предстоящих операций. Он сильно сдружился с ним во время совместной работы.

Затем, уже на следующий день, Уэлш и Тронстад доставили Бруна к Майклу Перрину.

Планирование операции «Новичок» было практически завершено еще до прибытия Бруна в Лондон, но для руководителей операции сведения Бруна о самых уязвимых местах завода, об обстановке в районе завода были необыкновенно ценными.

Факт пребывания Бруна в Англии хранился в величайшей тайне. Норвежец получил новое имя «доктор Хаген» и приступил к работе под непосредственным руководством майора Тронстада. Здесь он подготавливал подробные чертежи завода и описание обстановки вокруг него.

К третьей неделе ноября все было готово к началу операции. В десантную группу вошли 34 специально обученных сапера под командованием лейтенанта Месвена. Вечером 19 ноября их погрузили на два планера «Хорса», каждый из которых буксировал бомбардировщик «Галифакс». С утра прогноз погоды предсказывал благоприятные условия: на всем четырехсотмильном пути ожидается сравнительно тонкий слой облачности, а над самой целью, освещенной полной луной, небо будет чистым.

Десант стартовал на закате. С летного поля шотландской авиабазы Вик поднялись две тяжелонагруженные планерные сцепки и легли на курс к берегам Норвегии.

Никто и никогда точно не узнает, что происходило в последующие трагические часы. Но неудачи начались почти сразу же. Случилось так, что экипажи обоих бомбардировщиков совершенно не имели опыта буксировки планеров, да и сами самолеты этого типа не подходили для такой цели. Уже вскоре после взлета телефонная связь между самолетами и планерами прервалась, а каждая из сцепок летела по-своему.

Один из «Галифаксов» подошел к норвежскому побережью на высоте трех тысяч метров. Небо над южной Норвегией действительно оказалось ясным, но отыскать место посадки на заснеженной, не имевшей ни единого ориентира равнине было невозможно. Все попытки оказались тщетными. Запасы горючего на «Галифаксе» неумолимо уменьшались, и самолет повернул домой. В сорока милях западнее Рьюкана сцепка попала в тяжелую облачность, и вскоре началось сильное обледенение. И когда самолет и планер пересекли береговую линию, буксирный трос лопнул. С борта самолета коротко сообщили о падении планера в море.