Луи Бриньон - Розарий

— «Ваш час настал грешники! Отправляйтесь в Бездну и будьте навеки вечные прокляты!

Сразу после этих слов раздались душераздирающие крики. Вокруг шеи каждого, кто находился в лодках, обвилось огненное кольцо с цепью. Крики всё ещё продолжались, когда в руках всадника появился меч. Последовал взмах и, первая лодка взлетела высоко в воздух и сразу же опрокинулась обратно. Следом начали взлетать и опрокидываться все остальные лодки. Удары следовали один за другим. Однако самые цепкие оставались держаться на воде и боролись за свою жизнь. Словно насмехаясь над их попытками, на поверхности воды появился…огонь. Сплошной огонь. Рядом с первым всадником появился второй. Затем третий. Вскоре их были уже десятки. Переступая копытами через горящие тела, они полетели вперёд.

По возвращению в управление, Боуд дожидался, пока профессор Кол с Александровой делали перевод найденной рукописи. К тому времени, когда они появились в кабинете, у него почти иссякло терпение.

— Что? — сразу же спросил Боуд.

— В который раз убеждаемся в твоём гениальном уме, — не скрывая восхищения ответила профессор Коэл. Александрова так же испытывала подобные чувства. И выразила их лёгким кивком головы, адресованном Боуду.

— Рассказывайте! — нетерпеливо попросил Боуд. Он встал с кресла и подошёл к дивану, где сидели обе женщины, буквально нависнув над ними.

— Уже читаю! Но ты должен учитывать саму специфику перевода Джеймс. Нам пришлось заменить некоторые слова, чтобы они стали более понятными. Точный перевод слишком сложен для восприятия. — Профессор Коэл разложила несколько исписанных листков у себя на коленях и поправив указательным пальцем свои очки, взяла один из них в руки. Вслед за этими действиями, снова раздался её голос. В нём чувствовалось, отчетливо чувствовалось волнение.

— «Я Феодорит — готовясь к вечному изгнанию на одре своём, перед лицом всемогущего господа нашего и святых мучеников, пишу эти строки. Пишу их, зная, что тем самым совершаю величайший грех. Грех- во спасения рода человеческого от судного дня, что должен наступить и неминуемо настанет. Беру этот грех на себя подобно остальным мученикам, что пронесли его до сего дня и вручили мне. Мне же передать эту тайну некому, ибо противники мои сделали всё, чтобы не допустить того. Они же взяли на себя ещё больший грех — лишив несчастных последней надежды. Они позволили донести лишь часть откровений апостола, но не допустили сказать главного. Я сделаю это за них, ничтожных слепцов. Ибо лишь слепец может не видеть страшной опасности, а глупец верить во второе пришествие сына Божьего для свершения судного дня. Уж для того ли он вынес мученья во имя рода человеческого чтобы судить его? И разве не призывал он к любви? Разве не называл любое убийство — смертным грехом? Явиться не он, а другой. Царь тьмы. И именно зло будет вершить судный день. Зная истину, я не позволю ему свершиться, ибо мне известен путь спасения. Известен он и моим врагам. Пять столетий мы боролись за право донести эту истину до народа. И потерпели поражение. Тайна была похоронена навсегда. Многие из тех, кто помогал мне — убиты. Мне пришлось скрываться половину своей жизни, дабы сохранить тайну. Я с помощью верных друзей и золота, все эти годы создавал другой путь, где и находится «спасение». И этот путь заключён в «Розарий» что был передан Колумбану. Я сам составил этот «Розарий» и лишь самый мудрый из людей поймёт его значение. Иного пути не оставалось. Он не должен попасть в руки тех, кто может уничтожить единственную надежду. Тот же, кто желает обрести жизнь, будет искать настойчивее, нежели тот, кто хочет лишить жизни. Помолитесь за мою грешную душу и выслушайте первую часть пути. «Когда венок спадёт с головы Богоматери, откроется лестница. Спустись по ней, и ты попадёшь в первое подземелье. Перед тобой предстанут пять разных пути. Ты выберешь второй справа и пройдёшь ровно 15 шагов. Остановись в этом месте и увидишь железное кольцо в стене. Поверни его и стена откроет тебе проход. Если пришёл тот, кто ищет жизнь, он поймёт как пройти в следующее подземелье. Другой же умрёт на месте»… Всё!

— Я ожидала услышать больше, — призналась Александрова, — а здесь всё ещё больше запутано.

Не сговариваясь, оба посмотрели на Боуда. Тот размышлял. Это было заметно по напряжённому лицу. Некоторое время в кабинете сохранялось молчание, а потом всё же профессор Коэл решилась его нарушить. Она осторожно поинтересовалась у Боуда: — понимает ли он о чём идёт речь в послание Феодорита?