Владимир Тан-Богораз - Кривоногий

Удовлетворив голод, пастухи поднялись с места и пошли осматривать стадо, как бы стараясь возместить усиленным проявлением заботливости своё не совсем честное поведение относительно пыжика.

Они переходили от группы к группе, внимательно осматривая каждое животное и стараясь по его внешнему виду, и в особенности по походке, определить, не начинается ли у него копытница. Маленьких телят и пыжиков Каулькай чрезвычайно ловко, как бы невзначай, хватал за ноги и передавал Кутувии, который выкусывал у них на ухе зубами то пятно своего отца, то своё собственное. Три или четыре раза он сказал Каулькаю: "Ты сам!" И тот, бросая на него благодарный взгляд, метил оленье ухо собственным пятном. Дар этот означал, что Эйгелин и его дети высоко ценят труды Каулькая. Только усердному работнику собственники дарят на счастье несколько телят. Маленький телёнок, с длинными, смешно расставленными ушами, похожими на ослиные, набежал прямо на Каулькая и даже толкнулся носом в его колени, принимая его, по-видимому, за матку.

— Дурак! — ласково сказал Каулькай, поднимая его на руки. То был телёнок его собственной важенки.

— Эуннэкай! — сказал молодой пастух, обращаясь к Кривоногому. — Вот выкуси свою метку! пусть у тебя прибавится олень!

Кривоногий с важным видом произвёл требуемую операцию, потом выпустил пыжика. Почувствовав себя на свободе, пыжик убежал со всех ног, с громким хрюканьем, как будто жалуясь на боль, причинённую ему в отплату за доверчивость.

— Красиво! — сказал Каулькай, любуясь на живописные группы животных. — Хорошо вылиняли.

— Все черны! — подтвердил Кутувия, обводя глазами стадо. — Скоро станут жиреть!

Осмотрев стадо, пастухи погнали его на наледь, где комары нападали не так сильно. От наледи тянула холодная струя, пагубно влиявшая на насекомых. Мелкие лужицы воды, блестевшие стальным блеском на синеватом зернистом льду, несколько похожем на фирн ледника, были наполнены трупами комаров и оводов, как наглядным доказательством своего укрощающего влияния на бич полярного лета. Олени с удовольствием выбежали на широкую белую площадь и стали кружить взад и вперёд по наледи. Они не хотели есть, и им было приятно погружать копыта в прохладные лужи или топать ими по гладкому льду, отвечающему им резким отзвуком. Здесь им было прохладно, а на сухих горных моховищах они задыхались от зноя и насекомых. Глядя вокруг себя, они даже получали иллюзию зимы, составляющей для них самое желанное время года.

Эуннэкай примостился у своей котомки и заснул крепким сном.

Лето выдалось знойное и лишённое дождей. Вода в горных речках и ручьях давно сбежала вниз, только Мурулай, питаемый наледью, не уменьшился. Льдистые островки, во множестве рассеянные вокруг большой наледи, сперва растаяли, потом тоже высохли. Большая наледь таяла с каждым днём. Лето объело её со всех сторон, обточило кругом, как кусочек сахару, и теперь собиралось повести нападение против самого центра. Множество мелких ручейков, выбежавших из-под льда и шумно скатывавшихся вниз, образуя быструю горную речку, свидетельствовали о том, что нападение, в сущности, давно началось и что большая наледь уменьшается снизу и сверху.

Пониже к северу, там, где мелкие речки, сбегавшие по горным долинам, сливались в одну широкую и быструю реку, окаймлённую густыми лиственничными лесами, было ещё хуже. Дым от лесных пожаров тянулся густыми, непрерывающимися тучами на верховьях рек и к вершинам горных хребтов. Знойный ветер, прилетавший оттуда, приносил с собою запах горящего дёрна и сизый туман, в котором не было ни капли влаги и который стеснял дыхание и ел глаза. Комары и оводы точно рождались из этого знойного тумана и но своей численности стали напоминать одну из десяти казней, низведённых Моисеем на Египет.

Олени совсем взбесились от зноя, то и дело убегали с пастбища и мчались куда глаза глядят, на поиски прохлады и облегчения. То убегало всё стадо в полном своём составе, то небольшие отрывки и даже отдельные олени. Многие пропадали бесследно, и пастухи ни за что не могли отыскать их. "Хромая" водворилась в стаде и со дня на день усиливалась, производя большие опустошения и угрожая погубить всех телят-двухлетков. Пастухам приходилось круто. Им нужно было то бежать вдогонку за стадом, то отыскивать отбившихся в сторону, следить за хромыми, которые имели наклонность прятаться в самых густых зарослях тальника, чтобы ожидать там гибели, не поднимаясь с места.