Ольга Елисеева - Камень власти

Орлов поморщился. По правде говоря, раны у него уже не болели. Но Крузе настоял.

— О чем вы, Алексис? Мне еще швы снимать. Или так с нитками на физиономии ходить и будете?

Немец загнал поручика в одну из угловых каминных комнат, заставил снять мундир и придирчиво осмотрел швы. Раны уже рубцевались. Крузе даже зацокал языком, мол на русских все заживает, как на собаках. Лицом он был доволен меньше.

— У вас, дружок, слишком богатая мимика, — упрекнул он. — Вы не могли бы не кривляться в ближайшие несколько дней? Я ведь постарался сделать шрам как можно меньше. Незаметнее.

«Незаметнее не выйдет, — с грустью вздохнул Алексей. — Вон, как у уличного кота вся морда располосована». Почему-то именно сейчас это стало волновать его.

В каминную заглянул ливрейный лакей и, низко поклонившись доктору, сообщил, что того ожидает за дверью канцлер. Из-за створки уже выглядывал сам Воронцов.

— Карл Иванович, на два слова, — без обычной важности и церемоний бросил он.

Крузе встал.

— Обождите здесь, голубчик.

Медик исчез, а Алексей стал разглядывать свою в высшей степени непрезентабельную физиономию в зеркало. Делать было нечего, вокруг летала пыль, а на гладкой белой стенке камина можно было рисовать пальцем. Что Орлов и не преминул сделать. Подрисовывая круглой рожице рога, он вдруг услышал, что доктор и канцлер в соседней комнате заспорили чересчур громко.

Воронцов, как всегда выходил из себя. Спокойный монотонный голос медика, кажется, еще больше раздражал вельможу. Алехан прислушался.

— Это шарлатан и заезжий обманщик! — Настаивал канцлер. — Мне плевать, какие у него рекомендательные письма и от кого. Мы встречались в доме у Голицыных и что же? Ему были сделаны самые ясные орденские знаки. А он не ответил ни на один из них! Словно и не знает внутренних жестов вольных каменщиков! Говорю вам, он шарлатан.

— Вряд ли, — спокойно возразил Крузе. — Но скажу вам одно, Михаил Илларионович, если такой человек, как граф Салтыков… так он сейчас представляется? Так вот, если такой человек, как Сен-Жермен не желает отвечать на наши орденские знаки, не вступает с нами в контакт, значит наше дело — пропащее. Мы поставили не на ту лошадку. Признайте это, ваша Светлость.

Канцлер побелел. В шелку двери Алексею хорошо было видно, как он хватает воздух посиневшими губами.

— А раз так, — наконец, выдавил из себя Воронцов, — он нам не брат и не товарищ, Пусть убирается, откуда пришел. Или ему не поздоровится. Мои лакеи уже…

— Что ваши лакеи уже? — Алексея поразило то нескрываемое презрение, почти высокомерие, с которым скромный доктор разговаривал с первым вельможей империи. — Их, насколько я знаю, распугал проходивший мимо поручик.

— Больше они не дадут осечки, — побагровел канцлер.

— Люди — не ружья, — покачал головой немец. — Михаил Илларионович, хотите добрый совет? Не становитесь у него на пути.

— У кого? — Нервно рассмеялся канцлер. — У графа или у поручика?

— У обоих.

Крузе встал и, не сказав больше ни слова, вернулся в каминную. Алехан едва успел отскочить от двери.

С трудом дождавшись конца дежурства, Орлов поспешил в дом художника Ротари у Аничкого моста. Именно там, в рубленном непритязательном особняке на окраине города поселился граф, отвергнув самые лестные предложения вельможных учеников с Невского и Английской набережной.

Салтыков был немного удивлен внезапным визитом, но приветливо встретил Алехана.

— Что случилось, друг мой? Вы весь взмокли, пока бежали. Садитесь. Воды?

Алехан плюхнулся в кресло, жестом отверг стакан и, переведя дыхание, вывалил графу все, что услышал во дворце, заодно помянув и то, что нападавшие лакеи были явно воронцовские.

Граф смотрел на него прищурившись и продолжая по привычке улыбаться. Но как-то натянуто.

— А почему же вы не говорите о главном? — Осведомился он, вертя в пальцах полупустой стакан.

Алехан поднял бровь.

— О вашем ночном приключении в этом маленьком загородном дворце. Монбижоне, кажется?

Орлову оставалось только развести руками.

— Да вы и сами знаете.

— Не все, — настоял граф.

Пришлось поведать и о том, как Алехан сыграл роль трупа в диковатом, на взгляд стороннего наблюдателя, ритуале. Граф только кивал.

— Друг мой, — наконец, произнес он. — Вы попали в очень неприятную историю. Думаю, этот ваш доктор Крузе далеко не так прост, как хочет казаться.

«Я тоже теперь так думаю», — вздохнул Алексей.

— Вы пали жертвой собственной доброты, — продолжал граф. — А между тем вам подставили. И крупно. Знаете ли вы, что теперь ваша жизнь связана через смерть с жизнью великого князя?