де Луис - Немецкая пятая колонна во второй мировой войне

Естественно, что все жители домов, в которых находили подобную аппаратуру, арестовывались и отправлялись в тюрьму. По правде сказать, любой необычный предмет, выглядевший явно немецким, сразу же возбуждал подозрение. Так, например, в Познани расстреляли как “шпионов” двух местных немцев: у них на квартире польские солдаты нашли альбомы с марками, немецкий шлем времен первой мировой войны, мотоциклетную фару и спидометр{79}. [104]

В любой подлости обязательно подозревали местных немцев.

“Всюду, где имелись немцы, они якобы производили ночные нападения на польских солдат, поджигали дома, перерезали телефонные провода. При помощи цветных ракет они передавали подробные сведения о расположении польских войск. Они устраивали засады на польских военнослужащих и зачастую подмешивали иприт в воду, которую использовали эти военнослужащие для умывания”{80}.

“Я заявляю, - писал один польский майор, - что лично видел, как пострадал лейтенант Ковальский в одном из немецких поселений на Волыни. Лейтенант умылся водой из кувшина, принесенного ему хозяйкой дома; вскоре после этого лицо его ужасно распухло. Лейтенант был немедленно отправлен в луцкий госпиталь; там установили, что ожог вызван ипритом, оказавшимся, к счастью, в сильно разбавленном виде”{81}.

Страх перед немецкой пятой колонной, возникавший под влиянием событий и рассказов вроде приведенных выше, отнюдь не был местным явлением. После окончания войны укрывшееся за границей польское правительство сумело собрать свыше 500 заявлений от офицеров и солдат, также очутившихся в эмиграции. Каждый из этих свидетелей сообщал все то, что он видел своими глазами и слышал собственными ушами относительно пятой колонны. В заявлениях описывались как первая, так и последняя неделя войны; в них затрагивались события, имевшие место во всех районах Польши.

Еще за несколько месяцев до начала войны польское правительство распорядилось составить списки подозрительных лиц из числа проживавших в Польше немецких подданных, а также немецкого национального меньшинства. Такие списки были, видимо, составлены в апреле - мае 1939 года, примерно в то самое время, когда Гитлер [105] расторг пакт о ненападении между Германией и Польшей. Как уже упоминалось выше, некоторые группы немецкого национального меньшинства были арестованы и отправлены в концентрационные лагери еще до начала войны. Большинство же из них оставили пока в покое. Однако в первый день войны польское радио (так по крайней мере утверждают немецкие источники) передало приказ своим судебным и полицейским органам приступить к арестам по заранее намеченным спискам. В тот же самый день, то есть в пятницу 1 сентября, во всех населенных пунктах Польши, где имелись немцы, последним вручали специальные предписания, отпечатанные на бланках красного, желтого и розового цвета. Лица, получившие красные бланки, подлежали заключению в тюрьму по месту жительства; в их домах проводился немедленный обыск. Бланки розового цвета (обычно для немецких подданных) обязывали явиться в полицию для отправки в концентрационный лагерь. Получение бланков желтого цвета означало, что данный человек должен переселиться в определенные районы центральной или восточной частей Польши, подальше от границы с Германией. Как видно, польские власти пытались воздержаться от серьезных репрессий по отношению к основной массе местных немцев; те элементы, которые не пользовались доверием, удалялись с территории вероятного театра военных действий; в тюрьму сажали лишь тех, кого считали явным врагом польского государства.

На практике все намеченные заранее категории и различия остались пустым звуком. Для перевозки интернируемых немецких подданных не было средств транспорта. Местные немцы, переселяемые в центральные и восточные районы Польши (они должны были иметь при себе запас пищи на четыре дня), являлись на железнодорожные станции, но в ряде случаев не находили там ни одного поезда, в который пускали бы гражданское население. В конечном счете все лица, получившие какое-нибудь из указанных выше предписаний, оказывались в местном полицейском участке, в тюрьме или концентрационном лагере. По пути следования туда возбужденное население “награждало немцев пинками, ударами, а также плевками в лицо и осыпало площадными [106] ругательствами”{82}. Перед домами арестованных обычно собиралась толпа, и дело иногда доходило до битья оконных стекол.