де Луис - Немецкая пятая колонна во второй мировой войне

В Бельгии, где в мае 1940 года очень боялись парашютистов, молодой турист немец из Антверпена был подвергнут допросу французскими офицерами. Немец захватил с собой в дорогу спальный мешок.

“Теперь они его разоблачили! Вот и парашют! Мешок подвергся тщательному исследованию; прилагались все усилия, чтобы доказать, что это парашют. В какой-то складке или углу мешка нашли несколько кусочков шоколада. Веря сообщениям о том, что немецкие парашютисты раздают детям отравленные сладости, офицеры приказали туристу съесть обнаруженный шоколад. Они напряженно следили за парнем, ожидая, что тот с минуты на минуту упадет мертвым. Однако ничего подобного не случилось; юноша с жадностью съел все забытые им лакомства. Только после этого его, наградив пинками, отпустили”{775}.

Примерно в тот же самый период в районе севернее Парижа оказался арестованным военный корреспондент газеты “Фигаро” Морис Ноэль. Высокого роста, белокурый, он ехал на велосипеде через селение, на которое незадолго до этого упало несколько немецких бомб. Вокруг него мгновенно собралась толпа: вот человек, из пятой колонны, подававший сигналы немцам, вот кто является причиной бомбардировки! Сопровождаемый улюлюканиями толпы, он был доставлен в полицейский участок.

Полиция приступила к тщательному обыску, а толпа кричала, что его нужно убить. Полицейские обнаружили [390] у корреспондента коробочку с белым порошком, который он принимал против расстройства желудка.

“Это взрывчатка!” - закричали в толпе. “Глупости! - завопил Ноэль, - я докажу вам, что это не взрывчатое вещество”.

Он чиркнул спичку, но не успел поднести ее к порошку. На него набросились десяток мужчин и женщин, делая отчаянную попытку спасти полицейский участок от полного уничтожения{776}.

В конечном итоге Ноэлю удалось доказать свою невиновность.

Однако в целом ряде других случаев (особенно на фронте и вблизи него) с лицами, заподозренными в принадлежности к пятой колонне, расправлялись довольно быстро.

Обвинения в принадлежности к пятой колонне имеют место не только в военное время. В мирное время также наблюдаются случаи, когда отдельные люди выдвигают необоснованные обвинения, а толпа охотно их подхватывает. В периоды международной напряженности, а также во время чрезмерных притеснений отдельных личностей или групп людей наблюдается то же самое. Достаточно напомнить о расправах с колдуньями или о еврейских погромах. Мы имеем тут дело с примитивными формами поведения, разобраться в которых не так легко; вопрос здесь не сводится к тому, чтобы показать беспочвенность выдвигаемых обвинений. Возведенные на человека в каждом отдельном случае обвинения становятся причиной тех преследований, которым он подвергается, однако подлинные мотивы лежат несравненно глубже.

Большинство жертв преследования не в состоянии понять подобные скрытые причины. На них сыплются удары; им некогда заниматься изучением тех факторов, которые толкают преследователей на те или иные действия. Зачастую жертвами преследования являются ни в чем неповинные люди. Достаточно напомнить о судьбе проживавших в Калифорнии японцев (Niseis), выселенных [391] с насиженных мест после начала второй мировой войны.

Иначе обстояло дело с фашистами из коренного населения в странах Западной Европы. Их интернировали; зачастую с ними грубо обращались. По этим людям следовало спросить себя, не сами ли они “напросились” на подобное обращение. Конечно, они не ставили такого вопроса перед своей совестью, поскольку ответ оказался бы для них неприемлемым. Эти люди рассуждали следующим образом: мы не стреляли из своих домой и не собирались этим заниматься, значит у нас есть право считать себя невиновными. Такие люди не понимали подлинных причин тех гонений, которым они подвергались.

Немцы не разбирались в том психологическом процессе, который лежал в основе обвинения в адрес многочисленной немецкой военной пятой колонны. Они не понимали, почему люди искренне верили в существование такой колонны. Немцы смотрели на сообщения о пятой колонне как на дьявольскую хитрость, как на сознательно разработанный их противниками план, когда подобная пропаганда является одним из методов ведения войны{777}. “Это пропагандистский прием, - заявил один из немецких чиновников в Голландии, - к которому английское министерство информации прибегает в критические периоды войны, занимаясь умной спекуляцией на вечном страхе людей перед шпионами и иностранцами”{778}.