Юлия Андреева - Призраки мрачного Петербурга

– Государыня в тронном зале! Ничего не говорит, не приказывает, выглядит странно, и при ней никого, – отрапортовал бравый военный.

– Что за ерунда! – Бирон казался удивленным. – Государыня в спальне. Я сам только от нее.

– Посмотрите сами! – настаивал офицер. И Бирон согласился пойти с ним.

Офицера понять можно: с одной стороны, государыня у себя дома, имеет право ходить где захочет, но с другой… Согласно рескрипту, принятому Петром Великим, нижние чины табеля о рангах не имели права первыми заговаривать с императором или императрицей. То есть государь может, а они-то нет. В этом случае обращение к Бирону означало только одно: молодой офицер не посчитал возможным лично обеспокоить государыню, боясь таким образом нарушить субординацию.

Бирона тоже понять нетрудно. Эрнст Иоганн знал не понаслышке: для того чтобы облачиться в парадное платье, сделать макияж и уложить волосы, императрице понадобилась бы уйма времени, он же оставлял ее уже готовой ко сну. То есть такого не бывает! И если мужчины XXI века сетуют на женщин за то, что те долго копаются, в XVIII столетии даже при наличие целого штата разнообразной прислуги этот процесс затягивался на гораздо большее время.

В сопровождении дежурного офицера Бирон отправился в тронный зал и действительно застал там женщину, похожую на императрицу, как только зеркальное отражение может быть похоже на того, кто в этом самом зеркале отражается. Одно слово – самозванка! А раз самозванка во дворце, мало того, в тронном зале, где же тогда сама государыня?

Оставив незнакомку в тронном зале, Бирон метнулся в спальню к императрице, где и застал последнюю спокойно спавшей в своей постели.

Надев халат и поправив на голове чепец, Анна Иоанновна покорно пошла вслед за своим рыцарем в Тронный зал, где все еще находилась таинственная двойница.

– Дерзкая! – кричит Бирон, показывая на самозванку, и тут же приказывает страже арестовать незнакомку. Солдаты не трогаются с места, переводя взгляды с дамы в тронном платье на даму в чепце и халате. Попробуй арестуй, вдруг промахнешься и схватишь настоящую? Тут уж, к бабке не ходи, полетят головы.

Какое-то время обе императрицы так же пристально изучают друг друга.

Наконец, поняв, что все, как всегда, придется делать самой, Анна Иоанновна подошла к своему двойнику и спросила:

– Ты кто? И зачем ты здесь?

В ответ на это призрачная императрица заговорщически улыбнулась и, отступив от государыни, подошла к трону и, все так же улыбаясь, заняла его. Минуту призрачная Анна восседала на троне, а затем вдруг исчезла, будто бы ее и не было.

– Это моя смерть, – произнесла царица и через два дня действительно скончалась.

Аналогичная история произошла с Екатериной Великой в 1796 году. Когда императрица уже находилась в постели, придворные дамы увидели, как она входит в тронный зал. Не поверив увиденному, они кинулись в спальню к ее величеству. Императрица вошла в тронный зал и, застав своего двойника на троне, приказала страже открыть огонь по видению. Призрак спокойно выдержал процедуру расстрела, после чего улыбнулся и исчез. Вскоре Екатерина умерла.

Любимой резиденцией молодой семьи Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны был Ораниенбаум. Музейные служители этого дворца уверяют посетителей, что до сих пор время от времени встречают здесь призраков бывших владельцев этих мест.

Например, в Китайском дворце, в окне одной из комнат, прежде принадлежащих Екатерине, можно увидеть ее саму, склонившуюся над вышиванием. Странное времяпрепровождение для призрака: никого ни о чем не предупреждает, не бродит по коридорам, не гремит цепями, не воет злобным голосом. Известно, что при жизни Екатерина II хорошо вышивала: «После обеда Екатерина несколько минут беседовала с приглашенными, затем все расходились. Екатерина садилась за пяльцы – она вышивала очень искусно, – а Бецкий [90]читал ей вслух» [91]. Так отчего же ей не отдохнуть в своем посмертии, предаваясь любимым занятиям?

Впрочем, это ведь музейщики видят ее склонившейся над вышиванием, а может быть, кто-то другой встречал и в мундире на коне, как в день, когда она пришла к власти, или в окружении министров, а то и беседующей с Вольтером или Дидро.