Лев Жданов - Стрельцы у трона. Отрок - властелин

— Вот и ладно. С Богом, Васенька… Ступай.

Голицын вышел.

— Хто там еще? — услышав за дверью новые голоса, спросила Софья. — Войди!

Вошел князь Иван Хованский, который с сыном своим Андреем принимал самое живое участие в событиях грозного дня.

Они вдвоем с сыном Андреем поспевали всюду, сообщая отдельным отрядам стрельцов распоряжения Софьи и Милославского и донося последним об общем ходе мятежа.

Потомок литовских князей, древний родом, но не богатый, честолюбивый и пронырливый старик Хованский соединял в себе замашки надменного вельможи с низкими проявлениями угодничества перед высшими и трусил в минуты опасности, особенно на войне. Поражением и бегством оканчивались все стычки русских войск с польскими и шведскими отрядами, если только начальствовал Иван Хованский, прозванный за это Тараруем.

И особенно не любили его воины, так как перед битвой Тараруй громко грозил врагу, говорил пышные речи отрядам, призывая стоять за землю русскую до последней капли крови, обещая полную победу при первом натиске, так как враг слаб и ничтожен, а за русское воинство стоят все силы небесные с Господом самим во главе.

И непременно служились торжественные молебны перед каждой стычкой.

А начинался бой — Хованский, теряя голову, сам уходил подальше, оставлял войско без руководителя, этим подавая сигнал к отступлению, вызывающему неизбежный разгром. Только там, где можно было отличиться без всякой опасности, как, например, в настоящем мятеже, Хованский и сын его были в первых рядах.

Сохранив свой литовский тип, с длинными усами, с нерусской складкой, в полупольском наряде, рослый, красивый Ягеллоныч, как он величал себя, Иван был очень привлекателен на вид. А сын его Андрей — и совсем считался красавцем. И оба честолюбца вовремя предложили свои услуги царевнам из рода Милославских, обещая помогать до конца. Вот почему они попали в расположение и милость в теремах царевен, когда затеян был переворот.

Шумно-болтливый, снисходительно-фамилиарный с низшими, князь в обычное время хорошо умел ладить с воинами. Потому Софья и Милославский наметили его в начальники Стрелецкого приказа. В виде опыта они предоставили ему главное распоряжение мятежными отрядами и были довольны выбором.

Все шло пока довольно гладко, почти так, как и предвидели главные руководители переворота.

Возбужденный чарками вина, которые он на ходу разделял со стрельцами, подбадривая их, довольный и своими успешными действиями, и быстрым развитием мятежа, удачный исход которого сулил много выгод, князь Иван грузною, развалистой походкой вошел в покой царевны, как в свою горницу, и отдал всем почтительный, но в то же время полный достоинства поклон.

— Чем порадуешь, князь Иван Андреич, поборник наш крепкий и оборона? — ласково, хотя не без затаенной усмешки спросила Софья.

— Покойна будь, государыня-царевна. Я дело свое справляю. Еще ночь не настанет — все недруги наши сгинут с бела света. Уж не будь я князь Хованский. Вот как дело облажу с Андрюшкой с моим. Он у меня и в сей час тамо. Приглядывает, как я ему приказал… Што за сын! Без похвальбы скажу. Такова и не сыскать другова. А уж вам, государыням, каков доброхотен… Удержу нету. Говорит: «За Софьюшку-царевну да за Катерину свет Алексеевну живот положу, души не пожалею…». Да, говорит… А я ему сказываю: «Сынаша…».

— Добро, добро, князь Иван Андреич. Хто не знает, што оба вы с сыном — витязи преславные. И не корыстно прямите нам, по доброте души своей. А не поведаешь ли: по што заглянул сюды к нам, сиротам печальным? Нет ли дела какова, что ты войско покинул, заявился в терем наш бедный, неукрашенный? Да испить не хочешь ли чево с устатку? Чай, жарко на площади, на вольнице тамо.

— Ух как жарко. Дело кипит. Добро, што еще ветерок Бог послал… А то, правда твоя, мудрая царевна: пересохло горло у слуги твоево покорного, у холопа вернова… Чарочку медку али романеи — не мешало бы… Веришь ли, от раннего утра, с восходу солнечнаво и по сю пору не то куска во рту, капли на губах не было…

— Ах, родимый, князь, индо жаль в сердце ударила… Мигом подадут… Садись покуда. Сказывай: по што пришел?

— Да запытать надо. Никово послать не мочно. Сам пришел. Дело такое…

В это время девушка подала на подносе кубки, чарки и сулеи с медом и романеей, которые были уж наготове в соседнем покое.

— Э-э, — крякнул князь, быстро взяв и осушив большую чарку. — Не осуди, коли еще одну я… Веришь ли…

— Выкушай, на доброе здравие… Хошь три… Милости прошу…