Евгений Федоровский - Беллинсгаузен

Желая обезопасить себя от внезапного нападения шведского флота, Грейг послал к берегам Швеции на разведку фрегаты «Мстислав», «Ярославец» и «Гектор». Вскоре вернулся «Мстислав» и сообщил, что неприятельские корабли находятся при входе в Финский залив. Грейг отличался решительным характером и тут же отдал приказ по эскадре: «Следовать с Божьей помощью вперёд, искать флота неприятельского и оный атаковать».

Оставленные в крейсерстве «Ярославец» и «Гектор» попали в густой туман. Когда взошло солнце и пелена рассеялась, то русские моряки с ужасом обнаружили, что их фрегаты очутились в середине шведского флота под прицелом сотен орудий. Горячие головы бросились к пушкам с намерением драться, но их оттащили, заперли в каютах. Другие сочли за благоразумие спустить флаг: сила одолела силу.

Тем временем кронштадтская эскадра тремя походными колоннами, насчитывая семнадцать линейных кораблей, среди которых был и «Мстислав» Муловского, при сильном противном ветре помалу двигалась навстречу неприятелю. Черепаший ход раздражал Грейга, мучили старого адмирала и приступы подагры. Самуил Карлович понимал, конечно, что в баталии русским кораблям придётся туго. Шведские команды были укомплектованы опытными, сноровистыми матросами, в русских же экипажах большинство состояло из новобранцев да каторжников. Калибр пушек у шведов тоже был побольше: на нижнем деке у них находились 36-фунтовые против наших 30-фунтовых. Ну а уж в управлении парусами сравниться со шведами совсем трудно. К тому же и корабли у них были легче на ходу, поскольку строились из сухого, хорошо сбережённого леса и служили по тридцать — сорок лет.

На двенадцатый день после выхода из Кронштадта эскадра добралась до южной кромки скалистого острова Гогланд. Тут с марса заметили строй неприятельских кораблей. С адмиральского 100-пушечного «Ростислава» пополз вверх сигнальный флаг: «Приготовиться к бою». Корабли начали выстраиваться в линию баталии, растянувшись на четыре мили. У шведов насчитали шестнадцать линейных кораблей, семь фрегатов и три пакетбота. Русских же было всего семнадцать вымпелов.

В пятом часу пополудни корабли сблизились на пушечный выстрел. Первым вступил в сражение «Всеслав». Там находился командир авангарда вице-адмирал Козлянинов. За ним втянулся в бой и грейговский «Ростислав». Чуть позже ввязались в баталию и остальные корабли.

Три часа длилась жестокая перестрелка. Корабли окутывались пороховым дымом. Вода кипела от раскалённых ядер, горящих падающих мачт и просмолённого такелажа. И та и другая сторона дрались с великим упорством и дерзостью. Пощады никто не просил. Погибал, но не сдавался. От угарного дыма, тяжёлого труда у пушек канониры теряли сознание, их обливали водой, и они снова занимали свои места в расчёте.

К вечеру не выдержал огня шведский флагман. Он отошёл за линию баталии. Грейг приказал преследовать бегущего. Русский корабль — «Мстислав» — сблизился на картечный выстрел. После двух залпов флаг вице-адмирала Вахмейстера на мачте шведского корабля пополз вниз.

«Мстиславом», где «за мичмана» служил Иван Крузенштерн, командовал, как мы говорили выше, Григорий Иванович Муловский. О нём Грейг доносил в Петербург: «Когда я дал после битвы последний сигнал гнать неприятеля, Муловский был единственный, который последовал за мною со своим кораблём, несмотря на то, что был в растерзанном виде. Было слишком темно, чтобы видеть сигналы, и когда прочие капитаны ответили посланному мной с приказанием офицеру, что их корабли не в состоянии продолжать погоню, Муловский велел мне сказать, что, пока его корабль держится на воде, он не отстанет от своего адмирала».

«Мстислав» получил 116 пробоин, потерял 28 человек убитыми и 60 ранеными. Сражение у Гогланда могло бы закончиться полным поражением шведов, если бы не опустившийся к ночи штиль. Безветрие не позволило сблизиться с неприятелем для абордажного боя. На заре утром, пользуясь лёгкостью хода, шведская эскадра ушла в Свеаборг.

Остаток лета и осень 1788 года русский флот провёл вблизи этой крепости, блокируя укрывшихся в гавани шведов. Тут подошло время осенних штормов. Они-то и заставили Балтийский флот снять осаду Свеаборга. Корабли направились в свои порты. Часть их ушла в Кронштадт, остальные — в Ревель.

Адмирал Грейг, безотлучно находившийся на шканцах, простудился и сильно занедужил. Его свезли на берег в бессознательном состоянии. Желчная лихорадка и свела его в могилу. Это произошло 15 октября 1788 года. Героя Чесмы и Гогландского боя похоронили в Ревеле в Домском соборе. Сама Екатерина II составила для надгробия эпитафию: «Самуилу Грейгу, шотландцу, главнокомандующему русским флотом, родился в 1736 году, умер в 1788. Его славят несмолкающей песней Архипелаг, Балтийское море и берега, охраняемые от вражеского огня. Его славят его доблести и непреходящая скорбь великодушной Екатерины II».