Николай Задорнов - Война за океан. Том второй

– Так нигде и ничего не известно! – сказал Завойко.

Англичане и французы обрадовались приходу русской эскадры. Прибудь через перешеек известие о начале войны – фрегат «Аврора» сразу стал бы их добычей.

Изылметьев пустился на хитрость. Он велел своим офицерам дружески встречаться с английскими и французскими офицерами, говорить, что у нашего судна серьезные повреждения, придется его основательно ремонтировать и что судно это вообще плохое, напрасно послано в такое далекое плавание, что еще в 1846 году английские газеты в Плимуте предупреждали об этом, когда на «Авроре» прибыл в Англию великий князь Константин.

Англичанам и французам очень лестно было захватить в свои руки фрегат, на котором воспитывался когда-то сын царя. Хотя они были уверены, что это и в самом деле никуда не годная гнилая посудина и что газета, видно, писала не зря.

Офицеры союзников ездили на «Аврору» с визитами, русские, в свою очередь, бывали у них. Казалось, и те и другие очень рады, офицерская молодежь со всех судов отправлялась вместе на гулянья. А в это время тайком англичане и французы наблюдали за тем, что делается на русском судне. А все, кто оставался на «Авроре», тоже тайком, лихорадочно готовили судно к огромному переходу через Тихий океан. Иван Николаевич спешил, торопил людей, искусно притворялся при встрече с иностранцами, что у него все в беспорядке, даже затеял переговоры с представителями одной из фирм в Кальяо о починке фрегата, для чего сам съезжал на берег. А на рассвете другого дня, когда до приезда представителей фирмы оставалось несколько часов, на фрегате подняли паруса и с попутным ветром быстро вышли в море под самым носом у дремавшей англо-французской эскадры.

– Еле ушли из Кальяо, – рассказывал Изылметьев, сидя в своей каюте напротив Василия Степановича и вытирая лоб платком. Словно он только что сам убежал от врага.

– Дальше – шестьдесят шесть тяжелых и полуголодных дней перехода через океан…

– Так у меня не лучше, Иван Николеавич, и тоже нет продовольствия, хотя на сопках растет черемша и ходят медведи, которых мы убиваем. И хотя у нас нет муки, но мы духом не падаем, а черемшой и молоком поставим на ноги всю вашу команду. И забьем для вас несколько бычков и кабанчиков! А теперь скажите, что известно вам, какие суда врага придут на Камчатку? Скоро ли? Где та эскадра, что стояла в Кальяо?

По словам Изылметьева, враги ждали подкрепления – других кораблей. Все эти вопросы обсуждались в каюте капитана, а потом на берегу, в кабинете губернатора.

А от «Авроры» одна за другой отваливали шлюпки… Нездоровые, уставшие, полуиссохшие от голода, но надушенные, в новеньких блестящих мундирах, юные офицеры съезжали на берег, направляясь на обед в дом губернатора.

Потом опять пошли шлюпки с больными и умирающими. Их ждали на берегу солдаты с носилками.

– Вот чего дождались! – говорили в толпе обыватели. На берегу царило мрачное молчание. Изредка слышались стоны и вздохи.

Печальная вереница носилок потянулась к городку. Больных велено было класть в домах обывателей, и Губарев уже ходил и назначал, кому и сколько.

Разговоры в кабинете Василия Степановича продолжались.

– У меня уже есть план, как вылечить всю вашу команду, а затем как общими силами оборонять Петропавловск.

– Но судно должно следовать в Де-Кастри.

– Вот я и хочу сказать вам, что «Аврора» никуда не пойдет из Петропавловска. Я как губернатор и командующий всеми морскими силами приказываю вам остаться здесь и вместе с гарнизоном города принять меры для защиты от неприятеля!

Иван Николаевич, чуть привставая, почтительно поклонился, как бы показывая, что спорить не собирается и принимает приказание как должное и согласен с Завойко не только как с губернатором, но и по сути дела. Конечно, мало радости одному судну выдержать бой с целой эскадрой. Но он понимал, что у Завойко нет иного выхода, как отдать такой приказ и обороняться до последней капли крови. Изылметьев понимал также, что не смеет настаивать на уходе своего корабля в Де-Кастри не только потому, что обязан исполнять приказание, отданное так твердо и решительно. Долг и честь обязывали его не покидать город и порт, которые Завойко с такой решимостью и отвагой готов оборонять.

– Но если будет приказ от Муравьева? – спросил Иван Николаевич.

Завойко смолчал. Он считал себя вправе скрыть, что такой приказ уже есть.

– «Аврора» никуда не пойдет! – сказал он решительно. – Ответственность я беру на себя.